со вздохом лезет в карман.
На следующий день в театре дают водевиль «Теща в дом – все вверх дном».
Арендс – в пышных юбках купчихи – произносит реплику:
– Дорогой зятек, какой прекрасный нынче денек!
И выжидающе косится в суфлерскую будку. А там спит еще хмельной после вчерашнего Пушок, свесив голову на грудь. Актеры как могут тянут паузу.
– Да-а, день прекрасный… – говорит зять-Лёдя.
– Редко выдаются такие замечательные деньки… – вторит сосед-Ирский.
В суфлерскую будку врывается Шпиглер, трясет Пушка, тот вскакивает, не понимая, что происходит, и листки с текстом пьесы рассыпаются по полу. Пушок и Шпиглер ползают на четвереньках, сталкиваясь лбами, и собирают пьесу.
На сцене Лёдя пытается как-то двинуть действие дальше:
– А мама-то упала с балкона! – И добавляет безнадежно: – Причем в такой прекрасный денек…
Публика смеется. А на сцене снова тягостная пауза.
Тем временем Пушок, собирая страницы, опять сталкивается лбом со Шпиглером, и вскрикивает:
– Черт, ну, что за дурацкий день сегодня!
Ирский, обрадовавшись поданной суфлером реплике, послушно повторяет за ним:
– Черт, ну что за дурацкий день сегодня!
– Да, совершенно дурацкий! – вторит ему Лёдя.
И опять на сцене пауза.
Шпиглер находит нужную страницу, сует ее Пушку и уходит. А Пушок радостно восклицает:
– Нашел восемьдесят третью страницу – играйте!
– Нашел восемьдесят третью страницу – играйте! – звонко объявляет Ирский.
Арендс и Лёдя смотрят на него, как нас сумасшедшего.
А Пушок, желая смочить пересохшую глотку, хватает стакан, но тот пуст.
– Ни одна сволочь чаю не принесет! – рычит Пушок.
– Ни одна сволочь не принесет чаю! – патетически восклицает Арендс.
Лёдя ломается пополам от еле сдерживаемого от хохота.
Пушок, наконец, приходит в себя и шипит:
– Да не то! Не то! – и читает по тексту: – «Если бы не моя мама, даже имение пошло бы с молотка!»
– Не то что имение, даже моя мама пошла с молотка! – восклицает Ирский.
Пушок выразительно вертит пальцем у виска.
Лёдя тоже послушно крутит пальцем у виска Арендс.
– Да как вы смеете! – не по роли, а от себя возмущается Арендс.
А Пушок в будке машет новой страницей:
– О! Вернемся к прошлому – нашел шестьдесят вторую!
– Вернемся к прошлому, – бормочет Лёдя, косясь на разъяренную Арендс. – Я нашел шестьдесят вторую…
– Кого – шестьдесят вторую? – визжит Арендс.
– Маму?.. – растерянно предполагает Лёдя.
А Пушок отыскал нужную страницу и счастливо сообщает:
– Дорогой зятек, какой нынче прекрасный денек!
– Это я уже говорила! – топает ножкой Арендс.
– Ну, тогда скажите, что денек ужасный! – обижается Пушок и швыряет собранные с таким трудом страницы многострадального текста.
Взбешенный Шпиглер собственноручно