Галина Сергеевна, обшивавшая весь двор не то чтобы бесплатно, но в долгий-долгий долг; а также еще какое-то количество персонажей, которые появлялись во дворе ненадолго и исчезали навсегда.
А еще во дворе жил очень старенький, может быть даже вечный дедушка. Неизвестно, когда он здесь появился. Неизвестно даже, где он, собственно, тут жил. Он просто сидел во дворе всегда. На одном и том же месте. На одной и той же табуреточке. Никому не мешал. Никого не беспокоил. Сидел себе и сидел, улыбаясь солнцу. Или – дождю. Или – снегу.
Многонациональные жители двора в Треугольном переулке были людьми, не ангелами. Они и дружили, и ссорились, и ругались вдрызг, а порой и дрались в кровь. Но все равно жили вместе. И никуда друг от друга не девались. Как будто дворик в Треугольном переулке – это такой маленький островок, за пределами которого нету другой жизни.
И повторяя характеры, нравы, слабость и силу взрослых, жили во дворе их дети, по большей части почему-то пацаны. И тоже дружили, ссорились, дрались, но попробуй тронь их ребята из другого двора… Мало тем не покажется! Это твердо обещал Лёдя, бывший заводилой и главарем всех пацанов во дворе.
И вот что еще интересно – да нет, это просто естественно: украинцы или евреи, русские, греки или татары – все жители двора в Треугольном переулке говорили на одном языке – одесском.
– Розочка! Розочка! – истошно кричит могучая жена мясника Аня посреди двора.
На галерее второго этажа Розочка что-то жарит на примусе и отвечает, не оборачиваясь:
– Я вас слухаю, Анечка!
– Розочка, или вы даете чеснок в фарш?
– Я даю только лук. Желаете попробовать?
– Нет, я желаю угадать, что это так воняет!
Розочка презрительно передергивает пухлым плечиком, не отрываясь от примуса.
Чернобровая Маруся – живот барабаном, младенец у титьки – налетает на Галину Сергеевну, развешивающую на веревке белье:
– Слушайте, мадам Гурина! Вы своим бельем заняли весь двор!
– Ой, только не надо завидовать! – насмешливо отрубает владелица белья.
На террасе мама Малка варит вишневое варенье в медном тазу. Папа Иосиф вынимает шпилькой косточки из свежих вишен и складывает в миску.
– Йося, у тебя еще много?
– На целый таз! – отвечает папа Иосиф.
– Так у меня не хватит сахара.
– Ничего, – успокаивает папа Иосиф, – говорят, что сахар – это вредно.
– Это говорят те, у кого нет сахара! – усмехается мама Малка.
Маруся, отстав от Галины Сергеевны, задирает голову:
– Мадам Вайсбейн, я вам завидую: иметь такого мужа – так не надо никакого богатства!
Малка только улыбается. А Иосиф вздыхает:
– Как раз таки богатство нам бы не помешало. Нет чтобы нам жить в собственном доме, где каждый имел бы свой угол с окошком…
– Будут другие времена, – успокаивает его жена Малка.
– Когда они будут