наваливаясь на хрупкие цветочные шапочки. Мошкара роями вилась в тени деревьев, громко обсуждая планы на день.
Клай окончательно устал, когда подкатил зёрнышко к вздыбленным корням дуба-отца. Под одним из этих корней, пробившихся из-под земли сотню лет назад, пряталась заветная норка паучка. Оставалось только закатить, да уложить кофейное зерно в особый уголок, запеленав в толстенный слой пушистой паутины.
– Что это ты там катишь, паук? – Раздалось сверху.
Клай испугано сжался и зыркнул вверх, к нему из гущи кроны дуба-отца по стволу продвигалась проворная белка Мира. Беличий народ очень докучливый и ужас, какой любопытный. Стоит белке чем-то заинтересоваться, и она не отстанет, пока всё не выведает. А уж Кара была самой любопытной белкой в Тихом Лесу.
Нерасторопный Клай только охнуть успел, как Мира ловко выхватила из его тонких лапок зёрнышко.
– Отдай! Верни его мне! Оно моё! Моё! – протестовал внизу возмущенный Клай, но белка уже взбиралась наверх по веткам, озорно хихикая.
– Прости, дружище, но я должна попробовать это зерно, а ты найди себе другое!
Паучьи возгласы стихли, когда густая жёсткая листва дуба отрезала нижний мир леса, загасив все звуки у земли. Белка довольная своей проделкой уселась на любимую ветку, здесь она каждый день любовалась срединным миром леса, общаясь с сородичами и лакомясь вкусными желудями.
– Итак, что же ты такое? – Мира тщательно обнюхала коричневый кругляш в лапках. – Нет, ты не просто зерно. Из-за простого зёрнышка паук не стал бы тащиться так далеко.
Белка уже вплотную поднесла зёрнышко лапками к своей пушистой мордочке, чтобы раскусить таинственный предмет, как вдруг за её спиной послушался еле уловимый шелест. Мира недоуменно повернулась в сторону шума, позади неё на ветку уселась сова, ростом не больше самой белки.
Сычик по имени Филипп был самой необычной совой в Тихом Лесу. Эта маленькая сова могла легко уместиться на ладони взрослого человека. То ли от того, что Филипп был настолько мал, то ли потому что он издавал забавные звуки, когда разговаривал, в лесу его все звали Фип-Фип. Обитал сычик в дупле старого, но ещё крепкого ясеня, росшего на окраине леса недалеко от домика Орентия.
Как и Мира, Фип-Фип не был обделён любопытством. Но в отличие от белки не проказничал, считая шкодливость ниже своего достоинства. Всё-таки совы весьма важные особы. А Филипп был о себе высокого мнения, которое размерами превышало его собственный росток.
– Что это ты там в лапках держишь, Мира, фип,фип? – круглые жёлто-зелёные глаза сычика сузились, с подозрительностью всматриваясь в белку.
– Ничего особенного, Фип-Фип, – невозмутимо фыркнула Мира. – А ты чего ещё не спишь? Ночь давно закончилась. Все твои сородичи давно дрыхнут в дуплах. А ты что? Как всегда выпендриваешься!
– Ничего подобного, Мира, – ответил сычик, продолжая сверлить её своими большими глазками. – Ночью я поздно проснулся, поэтому поздно и спать лягу. Всё просто,