и почтение, кто-то найдет себе покровителя, может даже и титул, и земли, а кто-то потеряет последнее.
– Хорошее имя, – ответила Марта, вороша пшеницу в открытом мешке, – Звучит, как имя видного сеньора.
Слегка стянув поводья, Фолкмар отвел морду Чемпиона от борта повозки. Он трусил рядом, и конь то и дело поглядывал на руки Марты, снова ожидая угощения.
За ее спиной, опустив взгляд, хихикнула румяная девица лет пятнадцати, в чепце и белом переднике. Сидя в углу телеги, она молола пшеницу на ручной мельнице. Трудно было пекарям в Теллостосе: вездесущий сорняк, люмпин, любил прорастать в муке, делая ее невыносимо горькой. Поэтому они мололи ее за сутки до замешивания теста. До подножия горы оставалось около одной луны, и Марта усадила дочь за работу, чтобы та меньше глазела на проезжающих мимо всадников. Но она все равно краснела каждый раз, когда рядом оказывался рыцарь.
«Лицо ее будет пунцовое все время, когда они доберутся до турнира, – думал Фолкмар, – Там будет столько рыцарей, что не хватит никаких булок, и взгляд ей придется держать все время опущенным».
– Мила сосватана за сына кузнеца, – вздохнула Марта. – Высокий парень, на хорошем счету, мельницу помогал нам строить прошлой весной. Но он не надевает эти железные штуки, которые кует. Стоить мужчине их напялить, он превращается в какого-то особенного. Но ведь от этого он не становится ни краше, ни богаче. И смог бы кто-нибудь из этих всадников поставить нам мельницу? Посмотри, Мила, этот сир тоже рыцарь. Чего же ты не смотришь на него? Неужто слишком стар? – задрав голову, Марта взглянула на Фолкмара, а тот улыбнулся в седую бороду, – Простите, сир, я не от гнева. Но у этой девчонки ветер в голове. Она все думает, что за латами прячется что-то необычайное, но они раздают тумаки так же, как и все прочие.
Поправив русые косички, торчавшие из-под белоснежного чепца, девчонка окончательно залилась румянцем и уставилась на мельницу. Скрыв шальную улыбку, она принялась молоть с особенным усердием, напрягая крепкие, но тонкие руки.
– Она не отойдет от лепешек и на пятьдесят футов, – пробурчал отец семейства, управлявший повозкой. Рядом с ним сидел паренек весен семнадцати. Как был представлен Фолкмару – взятый в помощники дальний родственник. Горячие лепешки на турнире придутся ко столу, даже если не будут посыпаны тертым миндалем и труда на них уйдет много. – Пусть какой рыцарь подойдет к ней со своими интересами, я огрею его вот этим кнутом и не посмотрю, что у него есть конь и каракули на щите.
Лицо мужчины было красным от природы. Он поворачивался пару раз и Фолкмар точно знал, что это не от вина, а от скверного характера. В лицах пьяниц он разбирался очень хорошо, и ни у одного из них не было такого, с каким ходил этот мельник.
– Не слушайте его, сир, – прыснула Марта, – У Иммеса вспыльчивый, но отходчивый характер. Он не хотел сказать то, что сказал. Он уважает рыцарей, мы будем продавать им лепешки.
– Уважаю, – кивнул Иммес, свиснув кнутом над головами лошадей. Их у него было запряжено