зрения не обязательно.
Едва переступив порог, отправляю переодеваться к тренировке. В моих правилах не пропускать ни дня. Макс без возражений убегает к себе и возвращается за несколько секунд до назначенного времени. Говорю же, боль – лучший мотиватор! Научит даже пунктуальности.
Макс снова выглядит пестро, на сером от усталости лице синеют оставленные мной синяки. Противно смотреть!
– Ты смыла косметику? – спрашиваю, не пытаясь скрыть возмущения. – Зачем?
Вмиг вспыхнувший гнев толкает к ней, хочется ударить в отместку за напоминание, но вовремя вспоминаю, что обещал больше не оставлять следов. Останавливаюсь вплотную и испепеляю негодующим взглядом. Нет, так просто ты не отделаешься, девочка. Я придумаю тебе достойное наказание!
– Она выглядела плохо, сэр, – сдавленно отвечает Макс, глядя снизу вверх.
– В таком случае ее надо было поправить, а не смывать! – прибавляю тяжелого металла в голосе, охватывает ядовитая досада. – Совсем ты бестолковая! Всему тебя надо учить!
Молча смотрю на нее, утихомиривая гнев. Нет, не распускать руки. Отыграюсь на ней во время тренировки.
– Сильно устала? – пытаюсь изобразить участие, но язвительность пробивается в голосе.
– Да, сэр, – выдыхает Макс.
Похоже на правду. Злорадство теплом разливается внутри. Тем хуже для тебя, девочка!
– Поблагодари небеса, что я не планировал серьезно мучить тебя сегодня, – делаю вид, что решил ее пощадить. – Двадцать пять кругов пробежки и столько же приседаний после. Начнем с малого.
В ее состоянии и двадцати пяти приседаний хватит за глаза. Мышцы только-только начали входить в ритм, и то, лишь те, которые задействуются при беге. Приседать она будет, с широко расставленными ногами, а там работают ягодицы, которые у нее наверняка не готовы к нагрузкам. Мысленно потираю руки, предвкушая фееричное завершение и без того волшебного дня.
С пробежкой Макс справляется отлично. До самого последнего круга держит темп – хотя бежит медленнее, чем могла бы. Усталость все же накладывает свой отпечаток. Проговорив «двадцать пять», останавливается напротив. Переводит дух. Что же, теперь начинается интересная часть!
– А теперь расставь ноги шире плеч, – говорю требовательно и жду исполнения. Подчиняется, но стопы можно поставить еще дальше друг от друга. – Ноги шире! – повторяю медленно с рокотливыми нотками. Макс, краснея, выполняет требование. Вот теперь правильно. – Заведи руки за голову и начинай приседать. Спина прямая.
Зуб даю, она и не знала, что так тоже можно. В школе такому не учат. Начинает считать повторения, но делает неправильно. Надо, чтобы ноги сгибались под прямым углом. На третьем разе поправляю:
– Глубже приседай! Будто на стул садишься! – от ее затравленного взгляда в животе становится горячо. Уже чувствует, что двадцать пять раз могут оказаться ей не по силам. Чтобы добить, сдабриваю угрозой: – Иначе не засчитывается!
О!