его странному очарованию.
Оно зовет меня, заставляя перемахивать через груды мусора и торопливо карабкаться на сваленные друг на друга коробки. Чтобы в высоком прыжке достать до выступа и зацепиться за холодный бетон, все еще влажный после дождя. Потому что лестница на последний этаж с отсутствовавшей крышей так и существует лишь на чертеже неизвестного дизайнера, проектировавшего причудливое здание, отдаленно напоминающее Колизей.
Хватанув приличную дозу кислорода, я отточенным движением закидываю тренированное тело наверх и перекатываюсь ближе к краю. Хватаю ртом колючий свежий воздух, и чувствую, как адреналин вперемешку с эйфорией разлетается по венам. Знаю, что волшебные ощущения схлынут через пару секунд, потому что давно привык к высоте. Поэтому пробую все новые и новые аттракционы и трюки, лишь бы поймать это самое острое с перчинкой послевкусие, будоражащее все мое существо.
Помахав рассевшемуся прямо на бордюре и крутящему у виска Веселовскому, я достаю из-за пазухи блокнот, прихваченный под шумок из кабинета. Недолго верчу книжицу в руках, даже не задумываясь о том, что чужое брать не хорошо, а любопытство, в общем-то, порок, раз сгубило не одну кошку, и перелистываю первую страницу.
«Дорогой дневник…», – в витиеватых убористых строчках я без труда узнаю почерк одной своей знакомой и не хорошо так, недобро усмехаюсь, погружаясь в грозящие стать компроматом откровения.
Глава 10
Вика
Людей всегда разбирает желание спорить,
когда у тебя нет никакого настроения.
(с) «Над пропастью во ржи»,
Джером Дэвид Сэлинджер.
– Вичка, вставай!
Чересчур бодрый окрик долбится в барабанные перепонки, а мой затуманенный благостной дремотой мозг отчаянно не понимает, почему кто-то наглый пытается стащить его хозяйку за ногу с кровати. Куда делось пушистое теплое одеяло и кто впустил в комнату не хилый такой, пронизывающий до костей сквозняк.
Вставать до безумия не хочется, а вот досмотреть прерванный на самом пикантном месте сон с участием симпатичного мускулистого сероглазого блондина очень даже …
– Сероглазого?! – вынырнув из вязкого омута, я резко подрываюсь в кровати, ощупываю голову и хлестаю себя по щекам. – Вроде на месте, вроде своя, Мда, Смирнова, и как ты докатилась до такой жизни?
Обреченно выдаю вслух и опускаю ступни на пол, свыкаясь с суровой реальностью.
Долго рассуждать на тему падения морали и нравственности нынешней молодежи вообще и одной конкретной отличницы, в частности, некогда. Потому что кофе сам себя не сварит, рюкзак сам себя не соберет, ну а пунктуальный, как швейцарские часы, Максим Петрович Литберман вряд ли сдвинет начало пары из-за проспавшей Смирновой.
Так что остывший уже омлет, приготовленный заботливой Олькой, я заталкиваю в себя на бегу. Чтобы перед парой иметь запас в пять минут, опуская в прорезь кнопочного бандита двадцать первого века железные монеты.
– Счастье