бы они, Курион, причину, почему со мной надо говорить осторожно, а слова считать законом… – спокойно и загадочно заявил Цезарь, однако причину не огласил. – Магистрат, готова ли баня?
Магистрат почтительно кивнул.
– Баня приготовлена раньше обычного, Цезарь, как ты приказал.
– Не приказал, но просил, – поправил его Цезарь.
Тут появился секретарь Цезаря, лицо у него так и перекашивало от возбуждения. Цезарь сделал дозволяющий подойти жест. Раб приблизился и зашептал Цезарю на ухо:
– Я обнаружил! Цезарь! Как ты приказал… нимфа… Продают на базаре. Невольница.
– Ты, раб, свихнулся! – посуровел Цезарь. – Безумную рабыню мне предлагаешь?! Не боишься? Ведь головой ответишь!
– Люди говорят, невероятной, мол, красоты. Прости меня, Цезарь, если чего не так! Однако взгляни! Если безумица – чем ты рискуешь, кроме как выпороть меня… Я для тебя стараюсь… Сам говорил – история не сохранит…
– Магистрат, – обратился Цезарь к почтительной фигуре, стоявшей деликатно поодаль. – Я передумал. Вначале хочу взглянуть на твой город и рынок, поглядеть на тех, кого судьба растоптала, минуя их волю. Говорят, живой товар в Равенне особенного качества! Нет чувства страшней – бессилия. Когда ничего не можешь поделать и даже убить себя нет власти… Веди, Магистрат, туда, где продают живых людей, – воскликнул Цезарь, и Магистрат не мешкая отдал приказ. Два центуриона двинулись впереди, за ними Магистрат и Цезарь и после все те, кто толпился в атрии. Клиенты сопровождали патрона.
Пышная процессия двинулась по улице Равенны, вызывая неподдельное любопытство граждан и рабов. С опаской поглядывали люди на повелителя. У кого ненависть была во взгляде, тут же глаза в землю упирал: не дай бог – заметит Повелитель!
Самые причудливые и странные лица высовывались из окошек, стиснутых камнями. Так и выставлялась какая-нибудь немыслимая рожа в узкой каменной прорези, невольно приковывая взор безобразной своей наружностью. В одном месте Цезарь даже остановился, не поверив глазам своим. Рожа в то же самое мгновение пропала.
– Кто тут живет, в этом здании? – строго спросил он Магистрата.
Магистрат поглядел на Цезаря странным взором.
– Тут никто не живет, Цезарь. Этот дом на продажу… Может, бродяга какой забрался, – предположил он, и Цезарь лишь досадливо махнул рукой.
Но вот впереди показался рынок, и отвлекся повелитель. Шум, толчея так и вцепились со всех сторон, обращая на себя внимание, липкими настойчивыми пальцами заворачивали в свою сторону.
– Веди, Магистрат, показывай, где у вас тут музами торгуют?
Невольники и невольницы стояли на дощатом круглом помосте, который поворачивался по мере того, как аукционер-зазывала начинал выкликать с прибаутками достоинства очередного раба.
– Малоазийские прелести! Способные и шустрые ребята! Верят только в своего бога, поэтому другие боги их не любят… 3000 сестерциев! 3500 тысячи… раз! 3500 тысячи два! кто больше?
Больше