об его острый шип, смотрю на свой палец, где кровь мгновенно собирается в каплю и падает в лужу. Наблюдая за этим, я вижу в отражении, что прямо за мной стоит тот самый господин, что всё это время следил за мной: вот он обнимает меня сзади за плечи и шепотом у самого моего уха произносит: «Ты…». Я резко оборачиваюсь, чтобы увидеть его лицо, но в этот миг оказываюсь летящей с высокого обрыва, а оттуда, с высоты на меня смотрит девушка с золотистыми волосами. Я ударяюсь о скалы, пронзающая боль разливается по всему моему телу, и в это мгновение я в ужасе просыпаюсь – а потом такое ощущение, что и впрямь в комнате кто-то есть.
Милайбрея застыла на миг, как будто переживая это мгновение вновь.
– Это обыденное дело, девочка моя, – начала её успокаивать кормилица, – в твои годы мне тоже снились мужчины. Но признаться, фантазии мои были намного интересней и приятней твоих.
– А это как, нянечка? – поинтересовалась Милайбрея, не вполне понимая, о чём идет речь.
Кормилица, слегка покраснев, наклонилась к принцессе поближе и что-то шепнула ей на ухо, а потом они в один голос засмеялись. От смеха Милайбрея откинулась на кровать и закрыла лицо руками, а затем снова усевшись на кровати, спросила:
– А это больно?
– Как сказать… Когда любишь – даже эта боль в сладость, а если тебе с мужем повезло и человек он знающий, то тогда тебе вообще не о чем беспокоиться, – подмигнула ей кормилица.
– Нянечка, я так боюсь! Ведь я не знаю, какой он, Эдгард? – озадачилась Милайбрея.
– А вот по этому поводу тебе не стоит переживать, я верно знаю про его подвиги, – ответила нянечка.
– Про его подвиги на полях сражений и рыцарских поединках, пожалуй, знают все, – пожала плечами принцесса.
– Да, – улыбнулась нянечка, деловито приподняв левую бровь, – но есть подвиги, которые могут оценить только женщины.
– А-а-а, – произнесла возбужденно принцесса, улыбаясь, и прикусила нижнюю губу. – И откуда такая осведомленность? – затем поинтересовалась она.
– Мы, слуги при дворе, зачастую общаемся больше, чем сами вельможи. Так что поверь мне на слово – мы являемся хранителями самых сокровенных тайн, – сказала кормилица, поднимая указательный палец кверху.
– А внешне Эдгард действительно настолько хорош, как про него рассказывают?
– Да, – утвердительно ответила нянечка.
– Ах, как бы я хотела взглянуть на него хотя бы одним глазком, – вздохнула принцесса. Нянечка хитро улыбнулась и достала из кармана фартука какой-то сверток, а скорее всего лоскут холста, и дала его Милайбрее.
– Не может быть! – удивленно воскликнула принцесса, развернув плотную ткань. – Где ты его раздобыла?! И ты всё это время молчала!? – глаза её радостно засверкали.
На холсте был изображён Эдгард: проникновенный взгляд юноши сразу же очаровал Милайбрею. Он действительно был хорош собой: слегка волнистые волосы, небрежно уложенные назад; красивые