вохонских краях на деревне Меленки мастеровой человек по имени Павел. За какое ремесло ни брался, все у него ладилось-спорилось. Ежели надо – он и бондарь, и плотник, и гончар, и кузнец, и шорник. Охотой тоже промышлял. Молодая жена его, Марьюшка, тоже была и рукодельница, и красавица. Самое лучшее полотно на деревне ткала. В ладу да согласии жили они, да пришло горе, откуда не ждали. Полоскала раз Марьюшка зимним днем полотно у полыньи да поскользнулась, видать, нечаянно. И крикнуть не успела, как под лед ее затянуло. Только полотно на снегу осталось…
Детишек у них не было. Загоревал, закручинился Павел, поседел с горя, запил горькую, ремесло забросил. Ничто его не утешает. Весна-красна пришла, а ему все постыло. Возьмет ружьишко да в лесу пропадает.
Сидит он раз на опушке, голову повесил – тяжелую думу думает, тоску свою горькой заливает. Слышит вдруг – вроде крылья в вышине заплескались. И пальнул он против солнца, не глядя. Бац! Упала к его ногам прекрасная белая птица-лебедь, крылья окровавленные раскинула. Глянул Павел в небо. Кружит и голосит в вышине вторая птица. Так призывно кричит, что сердце щемит. Покружил-покружил лебедь, поднялся повыше, сложил крылья и – камнем вниз. Да прямо об пень расшибся возле Павла так, что перья полетели.
Шея с клювом окровавленным запрокинулась. Болью екнуло сердце у Павла – что сотворил, окаянный!.. Зажгло в душе. Опустился мужик на колени перед птицами и заплакал. Первый раз забыл о своем горе: «Простите, лебедушки, проклятого-неразумного. Не хотел греха, лукавый попутал…» Исказнился Павел, уж весь хмель из головы вышел. Взял свое ружьишко за ствол да в сердцах, размахнувшись, так хрястнул им об пень – аж на куски оно разлетелось. Видит вдруг: у первой птицы глаз приоткрылся и крыло едва дрогнуло. «Аль жива, милушка!» – обрадовался Павел. Взял птицу осторожно на руки, изо рта попоил, домой понес.
Долго выхаживал Павел лебедушку, травами пользовал, выкармливал, как дите малое. Выходил-таки. Ожила лебедь, срослось крыло перебитое. Из рук есть стала. Привыкла к Павлу – ходит за ним по двору, любопытствует, чем мастер занимается. В избу зайдет – тоже ко всему приглядывается. Павел ее любовно хозяюшкой зовет, про старую кручину за делами да заботами забывать стал.
Однажды возвращается он из лесу, и странное дело: лебедушка его не встречает, как бывало, а двор да крыльцо выметены, сени прибраны. Зашел в горницу – глазам не верит: все чистотой сверкает, стол накрыт угощеньем, а рядом стоит девица русая красоты неписаной – в сарафане белом, красными лебедями расшитом. И сама стройная, как лебедушка. Поклонилась она в пояс Павлу, очи с поволокой ниц опустила. Зашлось у мастера сердце, сам стоит ни жив ни мертв, боится, что чудится ему все это да вдруг пропадет-исчезнет, как сон… А она ему ласково: «Не тревожься, Павел-мастер, не удивляйся гостье незваной-нежданной. Коли что не по душе – скажи, все станется по-прежнему». Догадкой осенило его сердце. Робко поклонился он и вымолвил:
– Как звать-величать