гораздо большего, чем многомиллионное наследство, все выглядело именно так.
– Мне очень жаль, Паш, – искренне сказала я. – От меня, конечно, мало толка, но если тебе нужно плечо, вот прям как сейчас, – я дернула плечом, на котором покоился Пашкин подбородок, и он криво улыбнулся, – то я всегда рядом.
– Спасибо, Брусникина. Что бы я делал без твоих хрупких женских плеч.
Я засмеялась и повернулась к Антонову, потрепав его по кудрявой макушке. Он улыбнулся мне знакомой «Пашкиной» улыбкой, которая всегда поднимала мне настроение, и крепко меня обнял. Я уткнулась носом в его холодную толстовку и тут же встрепенулась – вот же дура! Стою тут деловая, в антоновской куртке, размышляю о проблемах бытия, а у Пашки, наверное, все жизненно-важные органы скоро откажут от переохлаждения. Я уже открыла рот, чтобы обругать его за глупое героическое молчание, и осеклась, когда мой взгляд неожиданно скользнул по большому французскому окну: Феликс стоял в доме напротив него и смотрел прямо на нас. Выражение его лица было непонятным, но мне сразу стало не по себе.
– Ты чего? – Пашка проследил за моим взглядом и обернулся. Феликса это ничуть не смутило, он все так же смотрел на нас. – Пойдем-ка в дом, а то я сейчас в ледышку превращусь, – тихо произнес Антонов и легонько подтолкнул меня в сторону дома.
Я побрела к двери, изо всех сил стараясь больше не смотреть в окно. А когда все же не сдержалась и подняла глаза, Феликса там уже не было.
Милка встретила нас у входа в гостиную.
– Вы где были? – спросила она, покосившись на раскрасневшегося от холода Пашку.
– Воздухом дышали.
– Ясно, – подруга снова посмотрела на Антонова, потом на меня – и сощурилась. – Могли бы просто в какую-нибудь свободную комнату завалиться. Их тут до фига.
– Василькова, хватит уже! – я тут же залилась краской и с возмущением воззрилась на Милку. – Не смешно!
– Да кто ж смеется-то. Я, наоборот, завидую.
Интересно, если бы Кемаль понимал, на что его девушка постоянно намекает, он бы как-то отреагировал? А то складывалось ощущение, что Миле не хватает внимания и она всю свою неуемную энергию тратит на двусмысленные комментарии о чужих отношениях.
Я подошла к лестнице, ведущей на второй этаж.
– Ты куда? – тут же поинтересовалась Милка.
– В туалет. Можно? – съязвила я. В висках неприятно стучало.
Василькова фыркнула и пробормотала вслед что-то вроде «ой, ну вот прям сказать ничего нельзя, такие все обидчивые», а я с негодованием потопала наверх, нервно печатая каждый шаг. Где уборная, я понятия не имела, но, оказавшись в пустом коридоре, облегченно выдохнула. Хотелось хоть минуту побыть наедине с собой. Зажмурившись и сделав пару глубоких вдохов, как учат на курсах йоги (на которую я всю свою сознательную жизнь собираюсь наконец записаться), я распахнула глаза и вздрогнула, в буквальном смысле схватившись за сердце.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте