ответил он. – Тоже чуть было не окропил землю. Даже не смог тебя предупредить, борясь с позывами рвоты.
– Да ладно, проехали. Огнёвка всё равно заставила бы меня выпить эту гадость. Трав в этой убойной жидкости нет и в помине. Какой-то жир и помёт. В помётах я не разбираюсь, а жир, похоже, барсучий.
Руслан огласил степь громкой отрыжкой. Вадима подташнивало.
– После вакханалии потребуем, – сказал Руслан, – чтобы нам выдали кувшин вина для устранения побочных эффектов. Согласен?
– Ещё как согласен! Во рту такая жуть, будто съел ведро навоза.
– Да, никак не меньше ведра, – согласился Руслан.
Герника гладила Вадима по руке, успокаивая, и что-то шептала.
– Ооо-ууу-ммм! – низким голосом запела Истра. – Ооо-ууу-ммм! Ааа-ввв-ааа! Ууу-ммм-ааа! Ха!
Обнажённые амазонки тоже запели мантру, подняв руки и извиваясь, словно змеи. Зазвучал тихий и размеренный бой барабанов.
Жгучая жидкость подействовала быстро: по телу разлилось тепло, перед глазами поплыл туман, веки стали слипаться. Вадим смог бы мобилизовать силы и стряхнуть с себя это наваждение, но любопытство взяло верх, и он решил не сопротивляться.
Темп боя барабанов всё нарастал. Подчиняясь ему, быстрее и быстрее забилось сердце.
– Переклинило конкретно! – донёсся до Вадима голос Руслана. – Крутая ведьма! Устроила карусель в черепной коробке! Интересно, что им от нас нужно?
– Скоро узнаем.
– Вот это зацепило, твою флотилию! Испарина по всему телу как в сауне. Ты как себя чувствуешь, Вадим?
– Куда-то падаю.
Проваливаясь в бездну света, Вадим слышал звук, отдалённо напоминавший искажённый голос его друга.
*
Несколько минут вокруг Вадима бушевали, ослепляя, яркие цветные вспышки. Затем феерия света стала меркнуть и превратилась в белесую дымку, сквозь которую проглядывало светлое пятно. Вадим сделал шаг вперёд.
Из-за ярко-жёлтых облаков выглядывало белое, не слепящее глаза солнце. Небо было окрашено в светло-кофейный цвет. Откуда-то доносилось потрескивание горящих в костре веток. Мама поливала водой из лейки свежевскопанную фиолетовую грядку. Почувствовав его взгляд, она поставила лейку на землю и обернулась. Ей было около тридцати лет, как на той фотографии, которая нравилась ей больше всех остальных. Поправив выбившиеся из-под белой косынки пряди каштановых волос, она тихо сказала:
– Соловушка? Здравствуй, сынок.
– Здравствуй, мама, – ответил Вадим и обнял её.
– Сбывается всё, о чём говорила старушка в Боброве. Это я поняла, когда увидела рядом с тобой того парня – Руслана. Сердце так и зашлось. Предупреждала меня ведунья, что уйдёшь ты очень далеко вместе с темноволосым другом с чёрными глазами…
– Мы уже ушли, мама. Я хочу предупредить, если вам в ближайшее время сообщат плохие вести…
– Уже ушли?! – обречённо проговорила она. – Всё же ушли! Ох!
Она прижалась лицом к его груди и с силой сжала рукав рубашки.
– Не волнуйся, мама, – чувствуя подступивший к горлу ком, сказал