прости! – запричитал Белка и пугливо заозирался по сторонам, продолжая раскручивать проволоку. – Сейчас… Вот так…
«Блядь, да скорее же ты, педрила ёбаная!.. Вот так свезло! Ну, ничего… Уйти бы, а там… сорок кило свежего мяса всегда пригодятся…»
Тощий и мелкий как глист Белка провозился минут пять с проволокой. Когда он всё-таки справился, обессиливший Волк навалился на него, не в силах держаться на ногах.
– Пить, пить дай!
– Да, конечно, конечно, Волчок. Вот… – Белка протянул вождю пластиковую баклажку с водой, – из тех, что делали ещё до Войны, и которые, при должном уходе, вполне можно использовать ещё не одну сотню лет.
За «Волчка» Волку сильно захотелось пнуть Белку, но тело не слушалось. Он прополоскал рот, выплюнул зубное крошево, потом напился, кривясь от боли.
– Давай, пошли скорее! Пока эти… не вернулись. Здесь недалеко, километров семь…
– Кило… чего?
– Пошли, пошли, Бельчонок! К рассвету дойдём.
На рассвете они добрались до места, бывшего когда-то дачным посёлком, где у Волка имелся схрон в подвале разрушенного до основания временем и непогодой дома. Больше всего логово Волка походило на… да на волчью нору и походило. Заросший бурьяном холмик, вокруг – сплошной лес из одичавших садовых деревьев. На верху холмика – старая бочка, под ней – дымоход. Нора прикрыта куском жести и присыпана землёй, дальше – дверь в подвал.
Подвал… Апартаменты! Белка такого обилия роскоши в жизни не видел.
В центре помещения – печь, вокруг – мебель: кожаный диван, кресла, стол, шкаф, на стенах – картины, множество книг.
Волк был, конечно, ублюдком редкостным: убийцей, насильником и каннибалом, но, ублюдком он был грамотным и даже начитанным. Потому и дожил до сорокá. Потому и стал вождём племени. Вначале их было всего пятнадцать, год спустя – уже тридцать, а через два – почти шестьдесят… а через три… А через три года пришли лысые вояки-солнцепоклонники, поломали Волку рёбра, выбили зубы и примотали проволокой к железобетонной опоре контактной сети, и, если бы не педераст Белка, подыхал бы Волк сейчас в беспамятстве на холодном февральском ветру…
Но теперь самое худшее было позади. Волк лежал на сухом диване. Белка суетился вокруг печки, разогревая в ведре воду, старательно выполняя все указания пострадавшего вождя.
В норе имелись кое-какие лекарства и припасы солёной человечины. Имелась сменная одежда и обувь. Кроме того, здесь хранился ещё один старинный довоенный лук для спортивной стрельбы – точная копия оставшегося у лысых, и ещё кое-что… Но это всё предметы физические. Главное, что имелось теперь у Волка, это – цель. Нет, не так! У Волка теперь была ЦЕЛЬ – настоящая, такая, которая овладевает человеком, подчиняет все его мысли и чувства. ЦЕЛЬ опасная, при первой оплошности убивающая.
Волк мог бы уйти дальше на юг, или на юго-восток, сколотить банду, собрать новое племя… но это бы означало: сдаться, проявить трусость и слабость характера… И какой он тогда Волк? Тогда уж