нужно придумать имя. Как-то же я должен к тебе обращаться.
Предложение повергает меня в ступор:
– Так это же у людей! При чем здесь я?
– А кто ты сейчас, по-твоему?
Ступор усиливается. А затем в голове внезапно проясняется.
…Когда я отдала силу лесу… там, у озера… оборотень поделился со мной своей – живой, огненной… человеческой.
Так вот почему всё иначе.
Я – всего лишь – человек…
Нет. Не хочу сейчас об этом думать. Срочно нужно переключиться.
– Яр… – поднимаю на него взгляд, – я не знаю человеческих имен. Помоги, а?
Мужчина улыбается. Подходит ко мне и садится рядом. Заяц раздраженно двигается, уступая ему место.
– Душа леса… – он смотрит в мои глаза, и снова я чувствую, что все мои мысли и чувства для него – не загадка, – когда я впервые тебя увидел, ты была само воплощение жизни, в твоих глазах было столько любви к жизни, любви к лесу… Знаешь, с латинского Vita – это жизнь. Может быть – Вита? Как тебе?
Оборотень сидит так близко, что мои мысли начинают путаться. И совсем не хочется отодвигаться. Совсем.
Рядом недовольно ворчит Заяц.
– Подходит, – взяв себя в руки, тихо отвечаю я, – правда… мне очень нравится.
Наступившую уютную тишину нарушает ушастый, вскакивая с постели и направляясь к выходу.
– Нет, пушистик, – протестую я, – мы не можем взять тебя с нами, это опасно.
Заяц надменно фыркает – и демонстративно залезает в рюкзак оборотня.
– Похоже, выбора у нас нет, – резюмирует тот.
***
Кружатся в воздухе листья в печальном осеннем вальсе, медленно ложатся на землю – еще одним фрагментом узорчатого, разноцветного ковра, заботливо сотканного Королевой Осени холодными вечерами…
Зябко поежившись, Вера отходит от окна и невидящим взглядом смотрит в пол.
– Вера, да успокойся ты, – не выдерживает Дмитрий.
Подходит к девушке, обнимая за плечи, заставляет посмотреть в глаза:
– Не переживай. С ними всё будет хорошо. Я почему-то верю в это…
– Хорошо?! Здоровенная зверюга вдруг стала человеком, а затем унесла её куда-то, не сказав ни слова!
– Но перед этим спасла ей жизнь.
Вздох, раздраженное передергивание плечами:
– Знаю. Но всё равно волнуюсь.
Парень понимает, что момент не подходящий, но тем не менее начинает вновь уже набивший оскомину разговор:
– Милая, мы здесь уже неделю. В деревне больше никого не осталось. Лес… ну ты сама видела, что там… Нам опасно здесь находиться.
В ответ – молчание.
– Вера, ну посмотри на меня.
Девушка поднимает на него печальные глаза, и парень мягко, но настойчиво продолжает:
– Рабочие ушли, испугавшись того, что произошло… но это простые люди, трудяги, и их легко заменить. Я был в городе, слышал, нанимают новых. Работы скоро возобновят. Вера… Они вырубят лес, понимаешь? Мы ничего не сможем