опыт!»
Они долго смеялись.
Профессор был счастлив.
Абсолютно счастлив!
2015
ХУДЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА С ОСТРЫМИ ЛОКОТКАМИ
Они сидели в парке. На скамейке.
Точнее, на скамейке сидел он, а она уютно пристроилась на его ко-ленях.
Идти было особенно некуда, да, наверно, и незачем – секса она явно не хотела.
Так он думал.
Так ему было хорошо думать.
Обычно Яков страдал от запахов. От его закадычного друга, Шуры, всегда дурно пахло. Частое мытье ног и смена носков почти не помо-гали. И что самое смешное – Шура пользовался отменным успехом у женского пола.
Какой-то мазохизм!
Больше всего Яков не терпел запах молодых блондинок.
Резкий, дикий.
Старых блондинок он еще не нюхал.
В его родной Одессе повсюду дурно пахло.
Почти везде.
Иногда просто жутко воняло.
В этом смысле замечательным местом впоследствие, оказался Нью-Йорк; ну никаких тебе запахов! Правда, цветы и фрукты тоже не пахли, но что ж тут поделаешь.
Зато входишь в метро, полный вагон черных, испанцев и китайцев и прочего добра – и ни от кого не воняет!
Разве что повезет нарваться на взмыленного русского туриста.
Иногда, правда, в вагон заносило местного бомжа и тогда вагончик быстро освобождался…
Но все это было у Якова в далеком будущем, а в настоящем был неспешно догнивающий Союз, командировка в Харьков и девичья грудь, легко и доверчиво, как птичка, лежащая в его в правой руке.
Мягкая и упругая.
И сладкий запах ребенка.
Якову хотелось продлить эти мгновения на годы.
Ему даже в голову не могло прийти, что это волшебное существо, этот ангел, способен хотеть еще чего-нибудь…
А начиналось все так обыкновенно – командировка в Харьков.
Дыра.
Большая дыра.
Якову двадцать семь.
Инженер.
Холост.
Еврей.
Полдень в чужом городе.
Яков идет вниз по Сумской, в билетную кассу.
За билетом в Одессу.
По ходу вальяжной ходьбы – так ходили только одесситы – он пы-тается думать о своей жизни.
Получается плохо.
Все достало.
Серые улицы, блеклые витрины, спитые рабоче-крестьянские фи-зиономии. Весь этот нормальный ландшафт брежневского «реального коммунизма».
Союзу было быть еще лет двадцать, но Яков об этом не знал.
Даже не догадывался.
Даже и не мечтал.
Союз возвышался гранитной скалой!
Очередь за билетами была небольшая, человек на двадцать.
Перед Яковом стояла довольно высокая худенькая девочка с острыми локотками, беззащитно торчащими из коротких рукавов от-кровенно отечественного платья.
Толстая темная коса не скрывала нежный девичий