не думала о девочках и о муже, во всяком случае, после письма и разговора с Рут. И сейчас вдруг почувствовала, что ей недостает семьи, их голосов, их запаха.
Улав ослабил хватку.
– Ну, в общем все. Спасибо вам.
– По бокальчику в синей комнате? – спросила Андреа.
Сверре поддержал, он всегда был готов выпить.
– Извините, – сказала Саша, – Мадс сегодня приехал, а на поминках у меня фактически не было ни минутки поговорить с ним. И девочек я совсем забросила после смерти Веры. В другой раз.
Брат с сестрой пошли наверх. Саша погасила свет и вышла на улицу. Наконец-то одна. Вечер был ясный и холодный. Из темноты выбежал Джаз. Она зашагала домой.
Мадс сидел за дубовым крестьянским столом и, расстегнув ворот рубашки, потягивал из бокала красное вино. Ему было под сорок, и годы оставили на его лице свой отпечаток, отчего он выглядел привлекательнее, чем прежде. Две морщинки пролегли на лбу, в трехдневной щетине угадывалась легкая проседь, плечи под рубашкой тренированные, жилистые и сильные.
Саша быстро поцеловала его, отошла к буфету, налила себе бокал вина.
– Девочки спят? – тихо спросила она.
– Вконец уморились. Весь вечер носились по коридорам главного дома. Камилла объявила, что на похоронах почти так же весело, как на Рождество и в день рождения. Марго спросила про смерть.
Она засмеялась, а Мадс, не говоря ни слова, встал и обнял ее сильными руками. Они долго так стояли.
– Как хорошо, что ты вернулся, – шепнула она.
– Может, махнем куда-нибудь вчетвером? – нежно сказал он. – Мне надо сделать перерыв. Во Францию, а?
Саша не ответила, но осторожно высвободилась из его объятий.
– Можно спросить у тебя совета, Мадс?
– Конечно.
– Ты никогда не жалел, что выбрал САГА, а не политику?
Когда они познакомились, Мадс считался большим политическим талантом, но во время одного из воскресных ланчей, после того как они поженились, Улав переманил его. Будущее за системой САГА в Редерхёугене, а не за «социал-демократической партией, в которой искусственно поддерживают жизнь». Улав, как никто другой, умел заманить бывших политиков в свою компанию, и Мадс, выросший в безденежной семье, соблазнился весьма щедрым увеличением оклада и перешел в частный сектор.
– Останься я в политике, мы бы вряд ли были вместе, – ответил Мадс.
– Что ты имеешь в виду?
– Политика требует полной отдачи. Я, конечно, и сейчас много разъезжаю, но рабочий день нормирован. В политике так не бывает. Это азарт, игра, когда забываешь об окружающих. Ну, вроде как у писателей, у Веры, например.
– Вера о многом умалчивала.
– О чем ты?
Саша открыла окно, закурила. Обычно он не терпел, когда она курила. На сей раз ни слова не сказал, стал рядом, оперся на подоконник.
Она вздохнула.
– Папа хочет, чтобы я оставила бабушкины секреты в покое. А давняя Верина редакторша хочет, чтобы я разобралась в тайне вокруг