оставить. Одну – на выходе из Хельсинки, а вторую – на таллинском рейде. Тогда я перешел на поврежденную «Щ-405», которую только что сняли с камней, и на ней вошел в отряд прикрытия.
На таллинском переходе я видел многое из того, что было. Почему задержались с выходом, уже никто не знает. Вроде бы ссылались на шторм. На крейсере эвакуировалось эстонское правительство, может быть из-за этого. На рассвете, когда выходили с таллинского рейда, появились немецкие разведчики. Потом они выбирали крупные цели. Боевые корабли не трогали, охотились на крупные транспорты. Налетали девятками, становились в круг и по очереди пикировали. Сбросив бомбы, уходили. Появлялась следующая девятка. А боевые корабли шли с параван-тралами, подсекали мины. Но не расстреливали, а оставляли, и многие корабли и суда подрывались. На моих глазах погиб спасатель «Сатурн» на подсеченной мине. Мои сигнальщики передавали на «Сатурн»: у вас по носу мина. Наши корабли от береговых батарей немцев ставили дымовые шашки. На моих глазах погибла «Верония» – штабной корабль. Подорвалась, ее пытались буксировать. Палуба была усыпана людьми – вольнонаемными служащими.
Контр-адмирал Ю. А. Пантелеев, командир отряда прикрытия, шел на лидере «Минск» или «Ленинград», за ним закамуфлированный эсминец и яхта президента Эстонии, что ли. И я на поврежденной ПЛ. Быстроходные лодки шли за отрядом боевых кораблей. Египко находился на «С-5», которая подорвалась на мине. Тех, кто был на мостике – спасли, остальные погибли.
Вот судну ледокольного типа «Казахстан» в мостик попала бомба. Одна из лодок моей бригады «Щ-323» подобрала капитана, еще несколько человек и политработника Матушкина. Сын у него, Лев Алексеевич, потом стал известным подводником, командующим флотилией подводных лодок Северного флота, вице-адмиралом, Героем Советского Союза. Он был полковым комиссаром и все рассказывал мне, как его столкнули с «Казахстана». А капитана судна сбросило с мостика. Его лодка спасла, но потом его арестовали и расстреляли. «Казахстан» – то остался цел. Пожар потушили, кто-то вступил в командование.
Так вот, наша «Щ-405» погружаться не могла, так как ее сняли с камней. Мой однокашник Сидоренко был ее командиром. Долго они ходили где-то, потом командир дал команду принять балласт в среднюю. Штурман Пенкин, из матросов, предупреждал, что они зароются. Командир проигнорировал. И они действительно зарылись. Штурман только успел прыгнуть в люк и закрыть крышку, а командир остался на поверхности. Лодка стремительно погружалась. На глубине 25 метров ударились о дно. Компасы вышли из строя. Быстро всплыли. Стали искать командира. Прилетел самолет противника – летающая лодка. Они затеяли бой с самолетом. Минеру Шеремету пулей разбило челюсть и в живот – сверху в низ. Они быстро спустили раненого, закрылись, стали погружаться. Самолет сбросил две бомбы. Они упали близко, сорвало только верхний кормовой люк от спасательного тубуса. И вывернуло гирокомпас.
В это время я выводил лодки в море. И с лодкой Сидоренко должен был встретиться. Они даже слышали, что мы ходим в этом