с сыном – это как подарок свыше. А вдруг его скоро не станет?
Больница сделалась ей домом. От страшного нервного напряжения она начала курить. И нередко ночами спускалась на первый этаж, стояла у того входа, куда «скорые» привозили людей. Знала уже, какой из двух душей в санузле работает лучше. Научилась отпирать и запирать дверь на маленький балкон в конце коридора – настоящее ласточкино гнездо. Но в солнечный день это была отрада – выбраться сюда на несколько минут, и постоять, глядя на лес, и реку, видневшуюся за ним. А еще в больнице было что-то вроде зимнего сада. В рекреации стояло несколько пальм в кадках, и мягкое кресло за ними. Подремать тут полчаса, если с Антоном всё более-менее – это самый настоящий кайф.
Иногда к ним забредали больные с пятого этажа. Вернее, не совсем больные. На пятом делали косметические операции. Дамы обычно ходили парами, обсуждали – кого устраивает новая форма носа или ушей, а кто недоволен результатом.
Как-то один из пациентов, примерно Машин ровесник, попробовал пофлиртовать с ней. Она посмотрела на него как на сумасшедшего. И он отошел смущённо.
Наконец, настал день, когда лечащий врач сказал Маше, что жизнь Антона вне опасности. Именно жизнь. Больше всего ей захотелось упасть, уснуть и проспать три дня, не просыпаясь. Но это было нельзя. За сыном требовался такой же тщательный уход, как и прежде.
Но Маша решила устроить себе отдых на вечер. Позвонила подругам, договорились встретиться в кафе. Оно было рядом с больницей.
Закадычных подруг у Маши было две. Варя и Лена. Маша запомнила Варину фразу: «В любой непонятной ситуации – вари суп и люби себя». На долю этой подруги выпало много испытаний. Слабые дети, которых, пока они не выросли, всё время приходилось лечить. Родители, что слегли один за другим. Муж, который с удовольствием играл вторую скрипку в семье – делал то, что Варя говорил. А сам, дай ему волю, не встал бы с дивана. Много лет Варе приходилось самой обо всём заботиться, за всё отвечать, и всё держать в голове.
И бывали периоды, когда она готова была почувствовать себя загнанной лошадью. И всегда за шаг до этого Варя успевала остановиться. Она словно шагала в сторону – и пусть жизнь течет мимо стремительным потоком. Варя вставала к плите. И не торопясь, отдаваясь полностью этому занятию, варила суп. Каждый раз – без рецепта, импровизируя. Томила овощи, клала их в золотистый душистый бульон, делала домашнюю лапшу, мелко резала зелень. И первую тарелку набирала себе, ела долго, наслаждаясь каждой ложкой. «Суп надо варить на любви», – говорила она, если кто-то оказывался рядом, присоединялся к ней за столом, и восторгался вкусом.
А потом – весь мир подождет, Варя брала книгу. Именно книгу с полки. Никакого интернета. Только шуршат страницу. Нет мира за окном, есть мягкая подушка, уютный свет льется от лампы, а вместо действительности – грезы и сон.
Маше жизненно необходимо было услышать сейчас от Вари эти слова: «Остановись. Переведи дыхание. Почувствуй, что ты сама еще жива. И тогда силы начнут прибывать».
Лена была – взгляд