ястреб. В движениях его чувствуется сила и уверенность. Сомгун, залюбовавшись гордой птицей, со вздохом подумал о том, сможет ли он всю жизнь чувствовать себя столь уверенно. «Да, сейчас наше селение – селение свободных людей, но надолго ли…» Возможно, ценой этой богатой добычи он купит личную свободу себе и своей семье; в крайнем случае более-менее независимое положение. «Однако, богатство ещё нужно довезти до Родины, а это не такая уж лёгкая задача…»
Хунхузы пересекали обширную долину: кустарник, высокая трава, на взгорках ягель. Полчища комаров кружили над потными пиратами.
– Нужно взять правее, -объявил проводник-туземец.– Вон к той, расщеплённой молнией, сосне.
*****
Иван оглянулся на свой отряд: «Ребята крепкие, должны осилить хунхузов.» Трусившие на низкорослых якутских лошадках, всадники одеты пестро – смесь русских и туземных одеяний. Вооружены вразнобой: ружья, якутские боевые луки, копья, слегка укороченные сабли. Собственно, среди семнадцати преследователей чистокровных русских насчитывалось всего трое (но все семнадцать были православными). Иван сам на половину башкир (дед его пришёл в Сибирь с Южного Урала), однако это были россияне и преследовали они чужеземцев не токмо ради награды (которую они с Фалалелем посулили этим людям) – край свой оберегали…
Теребя бороду, старшой погонщиков вспоминал утренний разговор с Охдиром:
– Охдир браток, на тебя одного надежда.., не подведи! Отобьём драгоценную рухлядь, сотня соболей твоя. Матерью Божьей клянусь!
Ламутский воин криво усмехнулся, поправив на поясе флягу с водкой:
– Награды твои мне не к чему. Я вольная птица, а любое богатство лишает человека свободы; что бы там ни было, ты уже привязан к нему. Да, и был я уже богатым… Хунхузов догоним – не сомневайся; меха вернём. Не тужи, брат Ваня.
– Дай-то Всевышний!.. Ежели отобьём ценную кладь, справлю тебе, Охдир, серебряную флягу, -произнёс старшой погони севшим от волнения голосом.
Ламутский богатырь отмолчался, ускакав вперёд.
*****
Похолодало. Полночь. Давно ушло на покой солнышко, но звёзды ещё не высыпали на тёмно-серое небо. В зарослях поют ночные птицы, где-то рядом проревел лось, лютуют комары. Земля холодная – здесь на Крайнем Северо-Востоке не прогревается летом (если тот сезон можно назвать летом) землица, не дышит теплом.
Охдир выпивал за день минимум флягу хмельного. Иван специально возил с собой либо бочонок, либо бурдюк дешёвого спиртного для рубаки покрученника. Потрескивали сучья в костре. Почти вся погоня спала. Ламут вновь задумался о своей судьбе: «Каждый человек должен оставить после себя хоть что-нибудь, что бы облегчить путь последующим… А что останется после меня? Два воспитанника, которых обучил поножовщине… Оно, конечно, нужно хранить и передавать правнукам приёмы северного боевого искусства, но…» Воин краем глаза заметил какое-то движение в дальних кустах, недалеко от места где паслись