не разбудил?
– Еще одиннадцати нет… А чего ты такой… взъерошенный?
– Точно. Угадал, – нервно засмеялся Перелыгин. – Есть из-за чего взъерошиться! Я узнал, что у меня конкурент появился. Завтра с ним встречается Кузя (так они звали первого секретаря обкома комсомола), даст добро и все!
– Кузя за тебя. Это я точно знаю… А откуда он появился? Молодой?
– Из Уварово. Некий Анохин, – зло усмехнулся Перелыгин.
– Анохин? Дружок твой? – удивился бывший редактор.
– Однокурсник, – буркнул Алексей.
– Он в комсомоле работал?
– Если только в школе.
– Это чепуха. Аргумент в нашу пользу. Еще что?
– Я знаю только одно, газету, которую ты по зернышку собирал, он за месяц развалит.
– Ну и потерпи этот месяц, – пошутил бывший редактор. – Развалит, выгоним, посадим тебя, снова соберешь. Честь тебе и хвала.
– Не жалко газеты?
– Ну ладно, ладно! Позвоню я завтра Кузе. Теперь не я от него, а он от меня зависит.
– И с утра, с утра надо, а то поздно…
– Успеем.
8. Первая ночь
Чтобы попасть в общежитие, Зина и Николай проделали обычный маневр: Зина вошла первой, а Анохин подождал у входа, когда появится кто-нибудь из ребят, живущих здесь, и рядышком с ним с беспечным видом, будто и он студент, прошел мимо старушки вахтера.
Зина жила с двумя студентками. Обе они были в комнате. Зина включила чайник, пошла стаканы мыть, а Анохин направился к своему знакомому, у которого он не раз ночевал, договариваться о ночлеге. Но знакомого студента не оказалось на месте, уехал домой. Парень, живший с ним, указал на свободную кровать: ночуй, не помешаешь. Студент был белобрысый, с узким длинным лицом, губастый, и, видно, невозмутимый, спокойный. Анохин почувствовал к нему доверие и заговорил, смущаясь своей наглости:
– Слушай, друг… Понимаешь, я сегодня заявку в загс подал…
– С Зинкой? – заинтересовался парень.
– Ну да, вот видишь… ты знаешь… пойми правильно…
– Ночевать, что ли, с ней здесь хочешь?
– Ну да.
– Не пойдет она.
– Мы же заявку подали… почти муж-жена…
– Ну, это ваше дело… Бери ключи…
Студент ушел, а Николай с бьющимся сердцем взлетел на третий этаж, к Зине.
– Устроился?
Николай показал ключи.
– Я один в комнате.
Он опасался, что она не пойдет, постесняется подруг. Но она торопливо, с волнением, возбужденно, словно боялась куда-то опоздать, выпила чашку чая и поднялась.
– Девочки, мы пошли…
Анохин отодвинул свою чашку и вскочил.
По коридору она шла впереди. Он, покачиваясь, следом. Перед глазами у него плыло, словно пил он сейчас не чай, а спирт. Сердце радостно и тревожно ныло.
Когда он закрыл дверь на ключ и повернулся к ней, она положила ему руки на плечи и долго вглядывалась в его лицо, удерживая от объятий. Потом неожиданно всхлипнула