какое число они вагоны просили.
– Василий Петрович, дружочек, я не знал, что у вас никаких прорех не бывает. Ей-Богу, не знал… Затоварились люди. Сверх плана произвели, а мы за это казнить их будем. Так? Когда заказывали вагон, тогда и пришлете, а платформу с контейнерами прямо сейчас. Я пообещал, что через час будет. Неужели я не сдержу слова?
– Через час? Я думал раньше, – совсем иным тоном, бодро отозвался начальник станции. – Сделаем. Туда пятнадцать минут ходу.
– Я так и знал, что не откажете.
Не опуская трубки, Виктор Борисович набрал номер Сарычева. Он отозвался сразу.
– Выяснил?
– Я звонил вам, занято было…
– Откуда был звонок? – нетерпеливо перебил Долгов.
– Из Тамбова. Из кабинета ответственного секретаря газеты «Комсомольское знамя» Перелыгина Алексея Андреевича.
– Эге… Кто он? Что ты о нем знаешь?
– Пока ничего. Узнать?
– Не надо… Иди ко мне…
Долгов медленно опустил трубку на аппарат, задумался. Значит, Перелыгин… Ответсек газеты, где редактором будет Анохин. Анохин там печатался часто, значит, знакомы. Он сказал, что Анохин через три часа будет в Уварово. Долгов глянул на часы. Едет автобусом. Но он должен сегодня встречаться с секретарем комсомола. Побеседовал уже, так, что ли? Без четверти десять только. Откуда же ответсек знает? Значит, Анохин доложился ему, звонил! А если звонил, значит, знакомы близко, в таком случае Анохин мог ему рассказать о встрече с Ачкасовым. Ведь об этом знает только Анохин, больше никто. И сам Анохин фотографировал документы, предварительно просмотрев. Были-то они только вдвоем с Ачкасовым. Ачкасов умер сразу после встречи. Остался один Анохин. Только он мог рассказать о содержании папки, о пленке. Так, так, так… Но откуда Анохин узнал, что Ачкасов мертв, и даже убит сыном председателя колхоза. Не вяжется, не вяжется… Что-то иное… А если по дороге в Тамбов Анохину кто-то рассказал о смерти Ачкасова, и он вычислил? Могло быть такое? Нет, не могло. Можно было узнать о столкновении машины с мотоциклом, но кто мотоциклист, жив ли он, и кто вел самосвал, этого узнать было невозможно. Свидетелей не было. Сарычев говорит, свернулись быстро, мгновенно. Останавливалась какая-то машина, но милиция отправила ее сразу. Труп Ачкасова они не видели. Что-то не то здесь? Зачем Перелыгин звонил? Ненавидит Анохина. А если не Перелыгин звонил, а кто-то другой из его кабинета, просто воспользовался его телефоном?
Без стука вошел Сарычев: молодой, счастливый, беспечный, розовощекий. Он не заметил, что Долгов озабочен, непривычно хмур. Виктор Борисович быстро рассказал ему о звонке, о сомнениях.
– Так это я сказал Анохину, что пьяный Ачкасов вмазался в самосвал.
– Ты? – изумился Виктор Борисович. – Ах, ты Господи! Ты же вчера в Тамбове был. А я голову ломаю… Вместе ехали?
– На вокзале встретились, в Тамбове… Так я гляжу, чей-то он с лица сменился, когда я ему про Ачкасова…
– Погоди, – перебил его Долгов, набирая