она твёрдо решила больше не играть в оркестре и не ехать с ним. В конце концов был вынужден принять желание жены остаться дома, хотя интуиция ему подсказывала, что это плохо закончится…
Музыканты местного оркестра были расстроены тем, что маэстро их покидает, но за него были рады и поздравляли его с таким взлетом карьеры, искренне желая ему дальнейших успехов. Известие о том, что Анна тоже покидает их оркестр они встретили с еще большим огорчением. А то, что она не едет с мужем стало для них очень тревожной и печальной новостью. Коллектив давно сыгрался и был второй семьёй для каждого, Анна и Герман воспринимались музыкантами как единое целое. Новость о том, что эта семья больше не будет жить вместе неопределённое время повергло их в шок. Первая скрипка оркестра Дарья, спросила, «а как же я?» На что Аня с грустной улыбкой ответила: «Даже не представляю, кому ещё можно доверить мой стульчик, чтобы переворачивать тебе нотные странички?» Анна сумбурно пыталась объяснить своё решение, но все её доводы для других казались легкомысленными, неубедительными.
Несмотря на свое нежелание уезжать из дома, своим долгом Анна посчитала помочь мужу обустроиться на новом месте, полетела вместе с ним, привела в порядок служебную квартиру, которую выделил Герману театр и через несколько дней вернулась домой.
Позже Анна ответила на вопрос, что с ней случилось в тот холодный вечер под фонарём: она потеряла смысл заниматься музыкой, жить как жила, и ветер тут ни при чём. Её жизнь превратилась в бесконечную симфонию, унылую, постылую, без ноты радости и счастья. Она устала от неё, эта симфония стала навязчивой, утратила все смыслы и значения. Профессиональное выгорание началось уже давно, Анна не хотела принимать этот факт и верить в то, что это случилось с ней. Музыка постепенно переставала быть тем, чем была десятки лет. Все больше и больше приходилось прикладывать усилий, чтобы брать в руки инструмент на репетициях, изучать новые произведения, ушел восторженный трепет от ожидания предстоящих концертов и гастролей… Вместо радости появилось чувство неудовлетворения, навалилась хроническая усталость. Каждая поездка была нежеланной. Анна понимала, что обычный отпуск не поможет, пора покинуть сцену, на которой у неё остались замечательные партитуры человеческих отношений, но она сгорела, как свеча. Играть на скрипке десять, двенадцать часов в сутки больше не было сил и желания. Она больше не видела в этом смысла. Скрипка перестала быть продолжением самой Анны, и стала тяжёлой ношей. Не о такой жизни мечтала Анна, ей было бесконечно печально от этих мыслей и ощущений, но в глубине души росла уверенность: «мои мечты должны сбываться!»
Анна вернулась к своему старому дневнику и сделала запись: Дата. Сорок восемь лет. Точка.
У каждого человека есть своё поле. Оно в любые времена года отражает природу и суть своего хозяина. Только хозяин решает, каким ему быть: непаханым, удобренным, засеянным, ухоженным, заброшенным… Необходимо ухаживать за полем, распахивать, обеспечить почву