автобусе с остановки у кинотеатра «Современник». Потом на площади Революции пересели в троллейбус и минут сорок ехали по вечернему городу. Я особенно не вглядывался в полуосвещенные улицы, отчасти по причине «что я там не видел?», отчасти из-за замороженных окон. На улице было довольно морозно, в автобусе еще морозней, а в теплом троллейбусе я согрелся и, усевшись на освободившееся место в конце салона, клевал носом. Когда Серега Керенкер курлыкнул «Выходим!», я не сразу понял, что это относится и ко мне. Остальная бригада тоже смахивала на зомби. Выкатившись на остановке, мы побрели за Керенкером к переходу через улицу. Минут через десять подошли к длинному строению из нескольких корпусов разной высоты. Наверху самого высокого из них красовались два слова: «Камвольный комбинат».
– Ты куда нас привел, Сусанин? – раздраженно спросил Мирнов. – Зачем нам Камвольный комбинат?
Керенкер скорчил одну из своих гримас и этой маской посмотрел на нас. Сморщились щеки, лоб, сморщился даже нос, превратив лицо 19-летнего парня в 91-летнего деда. Обычно это нас смешило, но не в этот раз. Поняв, что хлопать в честь возможностей его мимики никто не будет, он вернул лицу обычное выражение и задал дурацкий вопрос:
– А нам не на Камвольный разве?
Бригада, согрев его теплыми, дружескими выражениями, приводить которые здесь я не буду, пошла к остановке. Недоволен был даже Женька, его оруженосец.
– Ну перепутал, вы, что ли, не путаете никогда? Сразу в панику, – бурчал бригадир, плетясь за нами.
Решили, что народ на остановке подскажет путь к Меланжевому вернее, чем Керенкер. Так оно и оказалось, и еще минут через тридцать–сорок мы стояли перед проходной искомого комбината. Удивительное, невероятное дело – на проходной нас ждал Витька…
Надо бы заканчивать с этим походом на заработки, но не могу не досказать этот эпизод до конца. Лучший номер бенефиса бригадира Керенкера в эту ночь был еще впереди. Серега Керенкер был убежден, что на этот раз он уж точно разжалован из бригадиров в рядовые, и топтался на проходной вместе с нами. Но никому не хотелось вступать в контакт с администрацией комбината, пусть даже на уровне мастеров, в распоряжение которых мы обычно поступали, и на вопрос вахтера «Какого хрена мы тут околачиваемся?», мы снова вытолкали Керенкера на первый план…
Работа была отчасти такой, как и ожидалась. Отчасти не такой. Вернее, не для всех такой, как мы рассчитывали. Трое из нас – Витька, Германсон и Мирнов – получили назначение на склад готовой продукции и перекладывали там какие-то тюки со стеллажа на стеллаж, а остальные – Керенкер, Женька и я – получили по тележке и возили с этого самого склада в цех то нитки, то пряжу, а из цеха на склад рулоны ткани. Из склада в цех путь пролегал по длинному, метров в 150, коридору, обратно был тоже не меньше, так что примерно к середине смены мы уже едва таскали ноги, не то что тележки. Норовили свернуть куда-нибудь, посидеть в какой-нибудь нише, откуда нас выковыривал свирепый мастерюга с усами Тараса Бульбы и клятвами, что мы гроша ломаного не получим за такую работу. Мы вяло огрызались, поднимались и ковыляли по коридору. Коридор