держал руку над камнем:
– Клянусь Единым Богом, если этот человек невиновен, не сгореть ему в пламени, рождённом от искры великой реликвии Истины. Но, приговорённый, уверен ли ты, – он повернулся ко мне, чётко выговаривая каждое слово. И будто пытался говорить со мной всем лицом, – что кристально чист. Что никогда, – он повторился, – никогда не нарушал канонов Божьих.
Я успел кивнуть, но не успел выговорить ни слова, как он снова заговорил:
– Ведь огниво судит не только теперешнюю твою вину, а грехи за всю жизнь. Отказаться от помилования, не будучи уверенным в своей чистоте, подобно самоубийству, а это уже нарушение.
Я хотел, чтобы этот умник почувствовал себя ещё хуже:
– Нет, я не приму помилования. Я невиновен. И пусть я сгорю, если хоть когда-нибудь нарушил каноны Божьи!
– Ты что задумал, святоша чёртов, тебе вроде из ума выживать ещё рано! – проквакал знакомый голос.
Архиведий опустил взгляд:
– Начинайте!
Стражники сгребли поленья у моих ног, подсунули под них солому, Ведиус уже стоял напротив меня с расширенными зрачками и подушечкой в руках. Он передал огниво одному из стражников. С лёгким поклоном тот взял реликвию и, удерживая её в руке, под чей-то плач в толпе, достал нож.
В ночи от огнива полетели золотые искры, солома вспыхнула, запахла подпалённая древесина.
Глава 12: Хитроумный артефакт
Я обычно предпочитаю теплу прохладу, но сегодня погода была неприятно сырой, поэтому испытал удовольствие, когда в лицо повеяло теплом. Оно пронеслось по телу, расслабляя продрогшие ещё на полу подземелья мышцы.
Стражи отошли, пламя вспыхнуло ярче, огонь взвился вверх, оказался на уровне шеи. Но глаза не слепил, извивался красиво, плавно. Коснулся одежды… В тот момент я испугался: быть может, это не то самое огниво… Но нет. Одежда вспыхнула, задымилась, а кожа осталась целой, пламя и не думало обжигать меня.
Теперь оставалось ждать, когда догорят дрова.
Примерно через минуту послышалось дружное "Ах!".
– Да сын же ты собакин! – квакнула старуха.
К сожалению я мало что видел вокруг – огонь закрывал обзор. А треск мешал слышать, но слух колдуна уловил шёпот молитв о прощении со стороны кафедры.
Непрекращающийся "Ах!" перерос в "О!", а затем в восторженное "Ааа!".
– Так он чистый? Он что, полностью чист?
– Это герцог Гредвар, да?
– Говорят, да.
– Советник короля, чего хотеть!
– Он святой!
От дыма у меня слезились глаза, и это было очень к месту. Хорошо, одежда не сгорела вся – лоскутья повисли, прикрывая меня, а то наколдовать гамбезон в цепях не получилось бы.
Догорали последние поленья под ногами.
– Быстрее, быстрее, снимите цепи! – кричал Архиведий, так, будто силился не зарыдать в голос.
Люди вокруг подходили всё ближе, рисковали обжечься отголосками пламени, на лицах сиял восторг. Я решил, что неплохо бы воспользоваться этой минутой и закричал:
– Слава