говорил себе Эдгар. – Значит, я их решил».
Хлопнув дверцей шкафа, Эдгар начал собираться на работу. Настала пора решать новые проблемы. Залпом осушил стакан воды и начал перепрыгивать через сумки с вещами, щупая рукой стены. В ноябре утра уже были холодными и тёмными, но даже это не заставляло открыть плотные шторы.
– Да где этот пиджак? – Эдгар всё же включил настольную лампу в изъеденном молью цветастом абажуре. Предстояло совершить невероятное: найти серый пиджак в ворохе серых вещей, в спешке запихнутых в чемодан. Эдгар не то, чтобы любил переезжать… Скорее не мог по-другому. И сборы с последующим беспорядкам терпеть не мог, слишком напоминало с детства знакомые погромы.
Найдя пиджак, Эдгару пришлось разбудить Ариадну Фёдоровну, у которой он снимал комнату, чтобы попросить утюг. К его огромному (пусть и не выраженному в крике) удивлению и негодованию, абсолютно вся одежда, включая злосчастный пиджак, была мятой.
Эдгару был необходим кофе. «А то ещё засну на первом уроке прямо перед детьми,» – подумал он.
Кухня у Ариадны Фёдоровны была похожа на все остальные: маленькая, с исцарапанной газовой плитой, железными кружками и чайником в цветочек, холодильником при входе и столом с разноцветной клейонкой у окна, издали похожей на лоскутное одеяло. Над столом опасно нависла полочка с книгами, статуэтками и фотографиями каких-то людей. В самом центре из потолка торчала лампочка.
По правде сказать, всякие кухни, спальни и гостиные Эдгар не рассматривал. Он предпочитал снимать комнату именно у бабушек. Пусть они и надоедливо лезли с расспросами, вполне удовлетворялись выдуманными ответами. Зато беспорядок не устраивали. Хотя бы работать и отдыхать было возможно.
«Здесь точно нужно продержаться побольше, – пообещал себе Эдгар, доедая бутерброд. – А зависит это только от того, не стану ли я болтать попусту с незнакомцами и не натворю ли чего и рисунки не буду ли малевать, как в прошлый раз! Ну и, само собой, не буду ли бегать на поводу у очередной избалованной особы…»
С таким настроем он, взгромоздив на себя пальто и не забыв портфель, отправился в тёмное осеннее утро. Идти было далеко, автобусы-то в Домишке не ходили… Только поезда, которые проносятся и проносятся, воют и воют… Надоели!
Идти предстояло мимо путей. Домишко, где довелось поселиться Эдгару, или Эдгару Львовичу, как его теперь чаще будут называть, было тремя пятиэтажками возле станции. Ближайшая школа находилась в селе, дальше по путям. Туда Эдгар Львович и пошёл, включив в проводных наушниках французский мотив. Заснуть можно, да и хотелось окончательно оставить за спиной всё старое… Об этом нельзя вспоминать. Иначе Эдгар опять будет рисовать на полях тетради с конспектами уроков всё, что с ним происходило.
…
Лилит стояла, расправив чёрные вьющиеся волосы навстречу ветру. Шёл дождь, и казалось, будто она – разноцветная тучка, которая спустилась на землю. Осенние холода ещё не наступили, и Лилит сняла кожаную куртку, которую разрисовала закатом,