стал я. Я был умнее ее, получал высокие оценки на контрольных даже без подготовки. Спортивнее ее, она была посредственной танцовщицей, а я был вторым лучшим игроком в теннис своей возрастной группы во всем штате.
Естественно, я был быстрее, чем она. Я всегда побеждал. Мне никогда не приходило в голову дать ей почувствовать маленькую победу. Она была надоедливым, избалованным ребенком.
Как и я, но нужно признать, что я лучше справлялся с моими недостатками.
– Я не проиграю тебе. Тебе… Тебе… У кого воняет изо рта! – выдавила она, а ее лицо порозовело. Я рассмеялся.
– Твое время пошло, вонючка, – сказал я, подняв таймер в воздух.
– Знаешь, я правда начинаю уставать от этого. – Она сжала свои волосы, черные, словно оникс, как и ее глаза, завязывая тугой и на вид болезненный пучок. – Делать вид, что я невидимка для них. Все родители моих друзей…
– Миранда и отец не родители, – прервал ее я, хмурясь, пока над нашими головами собирались серые тучи, прям как школьные хулиганы. Скоро пойдет дождь. – Они просто люди с детьми. В этом есть разница.
– Но это нечестно! – Грейс запнулась. – Мама всегда наказывает меня, когда твой папа раздражает ее.
Сейчас был подходящий момент, чтобы напомнить, что я был личной боксерской грушей ее матери. Любимым занятием Миранды было жаловаться моему отцу, каким неудачником я был.
«Он не смеется. Не плачет. Не интересуется ничем, кроме астрономии и математики, что, прости меня, Дуг, просто ненормально для десятилетнего ребенка. Может, с ним что-то не так. Мы бы сделали ему только одолжение, если проверили его на тестах. О, еще он не зевает, когда другие зевают! Ты замечал? Это показывает недостаток эмпатии. Он может быть социопатом. Социопат! Под крышей нашего дома!» – так она обычно говорила.
Я не мог рисковать тем, чтобы Грейслин побежала к своей маме и рассказала, как мне было плевать, поэтому я прикусил язык.
– Что ты имеешь в виду? – спросил я.
– Например, я давно хотела эту пачку, как у Люсинды, ей купили родители в Москве. Она сделана на заказ. На прошлой неделе мама сказала, что она подумает о заказе. Но сегодня, прежде чем пойти с твоим папой в театр, она вдруг передумала и огрызнулась, что это слишком дорого. Что я вырасту из нее очень быстро. И все потому, что он разозлил ее!
– И ты волнуешься из-за дурацкого платья, потому что…
– Это не платье, Арс! Это пачка!
– Как скажешь.
– Я так и говорю! Я буду говорить об этом весь день!
– Ты не хочешь пачку Люсинды. Ты хочешь ее талант. А это нельзя купить в России или где-то еще, – проговорил я на языке фактов.
Люсинда и Грейслин были младше меня на год и в другом классе. Люсинда была девочкой, которой хотели быть все. Прекрасная и милая и по этим причинам вызывающая ненависть у Грейс и ее маленьких клонов.
– Не могу поверить, что ты только что сказал это. – Она сжала руку в кулак и помахала мне. – Мама права насчет тебя, знаешь.
– Твоя мама не права насчет всего. А теперь начинай уже. Я не хочу торчать