а получилось, как всегда».
Впрочем, мое критичное отношение к идейному содержанию художественного оформления продукта никак не сказалось на моем же покупательском спросе. Я приобрела сразу три бутылочки лимонада: одну – для томимого жаждой Вадика, вторую – для себя, а третью – как сувенир для Масяни. Наверняка завод выпустил ограниченную партию лимонада международно-инвестиционной тематики, второй раз такое чудо может и не попасться! А я очень люблю чудеса.
«И даже сама их организуешь!» – напомнил внутренний голос.
Это ехидное замечание испортило мне настроение. Я отнесла живую инвестиционно-экономическую водичку Вадику и, усевшись рядом с жадно булькающим напарником, погрузилась в тоскливые думы.
По-хорошему следовало позвонить Анке, узнать, как чувствует себя ее муж, и выразить приятельнице сочувствие (хотелось надеяться, что не соболезнование). Однако я медлила набирать Анютин номер, потому что опасалась необоснованных, но эмоциональных обвинений в том, что это я, горе-прорицательница, накликала беду на мирное семейство Тороповых.
Каждый здравомыслящий человек понял бы, что упрекать меня в этом совершенно бессмысленно. Мое самодеятельное предсказание было настолько туманным, что ему соответствовало бы любое мало-мальски значительное событие в жизни Анкиного Димочки: не только автомобильная авария, но и заноза в пальце, и повышенная напряженность в бизнесе, и даже новая великая любовь (на которую я, собственно, и намекала) – все потребовало бы от Анюты особого внимания к супругу, проявления душевной заботы и большого терпения. Я могла объяснить это Анке, будь она, как обычно, трезвомыслящей и рассудительной, но не сейчас, когда приятельница во власти стресса.
Короче говоря, я тянула с неприятным разговором до тех пор, пока Анюта не позвонила сама. К этому времени я успела покончить с очередной малоубедительной имитацией трудового дня и прогуливалась в парке возле нашего дома с Масяней. Ребенок уже выпил инвестиционно-лимонадный напиток и увлеченно играл с бутылочкой, которую я не сумела у него отнять.
– Ты что, мама! Это просто замечательная бутылочка! Ее никак нельзя выбрасывать! Она мне обязательно пригодится! – быстро спрятав ценную вещь за спиной, заявил Мася живо и с такой укоризной, что я устыдилась своей возмутительной бесхозяйственности.
Ребенок оказался прав: экс-буратиновая бутылочка пригодилась ему для множества более или менее полезных игр. Мася набирал воду в действующем фонтанчике и выливал ее в недействующий, поливал клумбы, наполнял поилки в кормушках для белочек и барабанил пустой бутылкой по парковым скамейкам. Я вынуждена была следить, чтобы ребенок не замочил рукава в фонтанчике, не измазался в грязи и не попал под горячую руку какому-нибудь ожесточенному любителю парковой тишины. О том, чтобы просто выбросить такую чудесную многофункциональную бутылочку в урну, нечего было и думать, но мне почти удалось уговорить Масяню дать