стало одним из таких совпадений.
Кабриолет неспешно подползал к воротам, дьявольские вороны описывали круги в хмуром небе прямо над головами героев, точно издали наблюдая за ними, как за актерами в какой-то тоскливой театральной постановке, которая была не нужна ни артистами, ни зрителям.
Оставивший вопрос приятеля без внимания, водитель, наконец, вымолвил:
– Понял, что больше не желаю проводить оставленные мне годы в сапогах и шинели где-то на грязном блокпосту с винтовкой в руках, пусть и за какое-то жалованье.
– Вот так просто?
– Да, разве нужны еще какие-то причины? – бесхитростно подтвердил Фрэнк, его коллега, обладатель рыжих волос, провалился в полусон.
За неприступными стенами с восточной окраины Парижа уже давно никто не жил, даже группы мародеров и отчаянных контрабандистов старались лишний раз там не появляться, поскольку поговаривали, что на оставленных людьми улицах происходила разного рода дьявольщина, от чего боевые вертолеты периметральной гвардии ежечасно прочесывали кварталы вдоль морской преграды. Так было и сейчас.
– Напомни, мой друг, в какой момент мы решили, что пустая трасса за столичными стенами идеально подходит для испытаний наших изделий? – искренне поинтересовался Фрэнк, услышав узнаваемый гул пары приближающихся с юга вертолетов, что приободрил даже полусонного Хартмана.
Извечная мгла заставляла их идти в полусотне метров над землей, почти прижавшись к стенам периметра, позволяя героям без труда разглядеть белоснежный окрас фюзеляжей и всю мощь бортового вооружения, представленного неуправляемыми ракетами и пулеметами.
– Однажды мне доводилось видеть этих птичек в действии, это случилось в Бельгии на первую зиму после конца света, – придался воспоминаниями пассажир, хотя он прекрасно знал, что Фрэнк уже неоднократно становился слушателем этой истории. Водитель в черном пальто не стал возражать.
– Забавно ли, тогда двойка вертолетов нанесла удар по своим позициям, похоронив целую колонну резервистов на марше, а на втором заходе уничтожила штаб союзных сил, – повторился иронично Эрик.
Закончив короткий рассказ, пассажир, как и всегда, рассмеялся. Рассмеялся, словно только что он пересказал своему приятелю одну из своих умышленно глупых шуток, словно Хартман невольно пытался воспринимать пережитое безумие через добрую улыбку, пусть она и была фальшивой. Фаренгейт прекрасно это понимал, кажется, они оба это понимали, но молчали, стараясь лишний раз не сгущать красок.
Тем временем роскошный кабриолет остановился напротив грубых ворот огромной толщины, что приводились в движение электрическими валами справа и слева от рельсов, от чего всякий, покидающий пределы стен, на мгновенье представлял себя на месте первооткрывателя грандиозного и скорее полумифического лабиринта древности. Один из охранителей сооружения в белоснежном одеянии и резиновой маске противогаза с красными