ее в машину.
Сейчас Моника Альмейда стоит рядом с катафалком, куда помещают гроб, чтобы отвезти его на кладбище, и не дает закрыть дверцу.
– Можно мне поехать с вами? – спрашивает она у одного из мужчин в черном, высокого и очень худого, с костлявыми бледными руками; тот уже дважды повторил, что должен закрыть машину.
Леопольдо Лопес, владелец похоронного бюро, протискивается к ним между соляными изваяниями, молча наблюдающими за происходящим.
– Я хочу ее сопровождать.
– Под мою ответственность, – говорит Леопольдо Лопес, усаживаясь за руль.
– Но… – пытается возразить другой человек в черном.
– Сеньора поедет с дочерью на кладбище.
6
Воскресенье, 1 сентября 1985 г.
22:00
Судебно-медицинский эксперт Эстебан дель Валье в окровавленном халате и сдвинутых на макушку защитных очках отхлебывает колу, не сводя взгляда с тела на столе перед собой. Он работает в главной городской больнице, в морге, который одновременно является службой судебно-медицинской экспертизы.
Эстебан не спал больше двух суток. Откуда-то из радиоприемника доносится повтор выступления президента Мигеля де ла Мадрид Уртадо[9] с третьим ежегодным докладом:
Для удовлетворения настойчивых требований населения мы значительно усовершенствовали систему отправления правосудия и развернули широкую национальную программу общественной безопасности, дабы очистить и модернизировать правоохранительные органы, повысить их профессионализм.
Мы провели беспрецедентную работу по борьбе с незаконным оборотом наркотиков.
Мы также работали над профилактикой наркотической зависимости и реабилитацией тех, кто от нее страдает.
Нравственное обновление стало непреложным обязательством и неизменной нормой поведения.
Мне хорошо известно, сколь многое еще предстоит сделать, но тенденция к ухудшению повернулась вспять.
Будем настойчивы в нравственном обновлении общества: от нации зависит, чтобы это требование стало постоянным и необратимым.
Той ночью, когда были убиты девушки, его разбудил ветер; незакрытая форточка в кухне билась о стену. Звук навеял воспоминание об отце: как тот при смерти стучал кулаком по письменному столу, чтобы разбудить сына, спящего в кресле рядом. Ветер перенес эту сцену в его сновидение: Эстебан опять увидел себя пятнадцатилетним в том же доме, с больным отцом. Мать с братьями бросили их год назад или, может, чуть больше – он сбился со счета, заботясь о старике. Эстебан, старший из трех детей четы дель Валье Медина, остался, потому что понимал и разделял отцовские навязчивые идеи. Его отец был врачом, мать – домохозяйкой. Вскоре после того, как старший сын произнес первое слово, отец взял на себя задачу обучить мальчика медицине и анатомии человеческого тела, поэтому Эстебан, в отличие от сверстников, оцарапавшись, говорил, что получил повреждение кожного покрова, синяки называл гематомами,