живность и подкинуть в ясли сена, Василий тоскливо посмотрел в сторону стойла лошадей и тихо произнёс: «Потерпи немного, Воронко, я за тобой обязательно приду. Не позволю я этим красномордым над тобой издеваться». Если бы он знал, как сопротивлялся Воронко новым властям, то вряд ли смог выдержать это испытание. Управившись с остатками скудного хозяйства, младший Губин взял вилы, пешню и широкую деревянную лопату и приступил к уборке территории пригона от глыз и прочих отходов. За этим занятием его и застал татарин из уватских юрт Гамзат, который привёз в Большое Сорокине два воза мороженых крупных карасей и хотел обменять их на муку и другие товары. С семьёй Губиных он дружил давно и всегда останавливался у неё на постой. Вот и в тот день он подъехал к их двору со всем обозом. Василий прекратил работу по хозяйству и пошёл помогать гостю распрягать коней. «Ты почему такой хмурый, Василий?» – спросил татарин, когда они уже привязали коней в стойле и задали им корм. «А чему радоваться, Гамзат? Продовольственные комиссары нашу семью до нищеты довели. Сравняли с бездельниками и пьяницами. Вон, кроме быка и коровы, больше ничего в хозяйстве не осталось. Как будем жить до весны, чем кормиться – самому богу известно. Да и когда весна придёт – легче не станет. И пахать не на ком и сеять нечего будет», – ответил Василий. «Да, беда пришла в Сибирский край. До наших юрт тоже коммунисты добрались.
Все лисьи шкурки и лосиные рога у меня забрали. Хорошо я успел ружьё спрятать, а то бы и его отобрали. Только одна беда от этой новой власти исходит», – покачал головой Гамзат, и посмотрев на Василия, спросил: «А почему мужики терпят их? Вас же больше, чем красных большаков». «Чо мы можем сделать? За ними власть и вооружённая армия, а у нас на всё село три берданки осталось, да и из тех стрелять нечем», – ответил Василий. «Беда, совсем беда!» – повторил татарин.
Вечером, когда семья Губиных и гость поужинали в кути, Иван Васильевич сказал сыну: «Запрягай завтра в дровни быка и поезжай в Пинигино. Я ноне утром видел на базаре Николая Стрельцова, так он велел присылать тебя за мукой. Говорит, успели они до остановки мельницы намолоть пудов десять. Обещал поделиться. А там и Семён Матвеевич подсобит чем. Не зря ведь вы почти месяц на его полях шоперились». «Хорошо, тятя. Тогда я сегодня пораньше лягу», – ответил Василий, а сам подумал: «С Петром заодно повидаюсь. Может, у него какие мысли есть по поводу борьбы с продотрядами?».
Часть вторая
В порыве революционного мракобесия
Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать…
Глава первая
Декабрьское солнце в Сибири светит ярко, но не греет. Да и появляется оно на небосклоне не очень часто, словно специально уступая своё место тяжёлым снежным облакам. А из тех неделями напролёт валит хлопьями снег и накрывает землю толстым пушистым одеялом, способным сохранить от холода всё живое, чтобы оно, дождавшись весны, вновь расцвело и продолжило свой земной