меч, ринулся к дверям. Мародеры или нечисть, но мальчишка явно кого-то за собой привел.
Бревенчатый дом только кажется надежной защитой, выкурить из него засевших внутри людей – не такой уж тяжкий труд. Вступить в бой, находясь снаружи, гораздо удобнее, а Снорри, услышав шум, что-нибудь да сообразит.
Скъёльд, пригнувшись, выскочил за дверь, сразу нырнул в наметенный у крыльца высокий сугроб и затаился, чутко прислушиваясь. Если за Брандом шли люди, они должны как-то проявить себя. Если нечисть – сразу набросится.
Тишина. И это хуже всего. Чтобы понять, где находится враг и что он замышляет, его нужно слышать. У Скъёльда Мрачного был богатый опыт как честных сражений, так и сидения в засадах и выслеживания противника. Ледник обезопасил землю Фимбульветер от морских набегов, но во время общей беды местные лиходеи почувствовали свою безнаказанность, приободрились и полезли изо всех щелей. Да и нечисть жировала. Тот, кто первым замечает противника или знает о нем больше, имеет преимущество.
Но ведь могло и показаться. Никто сейчас не подбирается к дому, на снегу только следы лыж Бранда да отпечатки подков двух лошадей.
Воин скомкал в ладони горсть снега и, громко ухнув, бросил снежок вверх и в сторону. Если кто-то прячется поблизости – от неожиданности хоть как-то да выдаст себя.
Скъёльд не ошибся. Но он никак не ожидал услышать звонкий девичий смех.
Две девушки стояли, обнявшись, в нескольких шагах от воина. Красивые, как сказка. Белые распущенные волосы струятся, достигая земли, а больше стройных тел ничто не прикрывает. Это кому ж придет в голову нагишом по морозу бегать? Только нечисти. Тем более вон лунный свет сквозь красавиц проникает, а теней они не отбрасывают.
– Еще один, – сказала метелица. – Это хорошо. Мальчишки было бы мало. Бери воина, он твой.
– Он сильный, – ответила вторая, – нам обеим хватит. Потом позовем тех, кто в доме.
Только что нечисть стояла в нескольких шагах от Скъёльда, а вот уже подступает вплотную с двух сторон, тянет точеные руки – обнять, улыбается маняще. А уж хороши метелицы, желанны! Раз увидишь – всех живых девушек забудешь. Но в красоте этой верная смерть.
– Иди к нам, воин! Ты ведь хочешь познать нежность наших тел, сладость поцелуев. Тому, кого метелицы одарят своей любовью, больше нечего желать.
Зарычав по-звериному, Скъёльд Мрачный двумя руками вскинул враз потяжелевший меч.
Острая сталь обрушилась на хрупкое девичье плечо, прошла насквозь. Нечисть, захохотав, рассыпалась тысячью сверкающих снежинок. Две вьюги закружились вокруг Скъёльда, слепя глаза, наскакивая, кусая. Воин яростно размахивал мечом, но разве можно поразить сталью ветер?
Лютый холод сковал суставы. То ли не стало в мире ничего кроме летящего снега, то ли застилает глаза белая предсмертная пелена.
– Скъёльд!
Упавший воин с трудом поднял голову, увидел сквозь вьюгу, как мечется, приближаясь, желтое пятно света. Еще миг, и рядом оказался Снорри.
– Прочь,