бояр Романовых. Царская семья продолжила путешествие по реке на стругах. Боярам случилось однажды вступить вместе с кормилицей на шаткие сходни, те не выдержали – все оказались в воде. Для взрослых купание в реке не причинило вреда. Младенец же Дмитрий захлебнулся и откачать его так и не удалось. Тут и настиг царицу новый сердечный припадок, едва до монастыря довезли, уж и не чаяли, что выживет.
Анастасия так никогда и не оправилась от гибели сына. Ни родившийся через год после этого Иван, ни появившийся еще год спустя Федор не могли заполнить образовавшейся в ее сердце страшной пустоты. И не смогли излечить надорванное сердце царицы ни народные средства, ни иноземные врачи. Только ненавидевшие ее бояре все никак не могли дождаться, когда же государыня изволит преставиться.
Почему – ненавидевшие? Да потому, что слишком уж крепкой была любовь к ней царя, а потому слишком сильной – та власть, которую она над ним имела. И вот однажды – дождались. Пополз по Москве слух, что царица Анастасия, ангел во плоти, заступница всех сирых и убогих занемогла сильно. Что ни пить, ни есть уже не может и с ложа не поднимается. Что иноземного лекаря Линзея, который признался в своем бессилии, государь Иван Васильевич собственноручно острым посохом пригвоздил к стене. Что привозили царице целебную воду откуда-то из – под Вологды, но и та вода не помогла. Что жить государыне осталось – всего ничего.
Последняя надежда оставалась на недавно появившегося в Москве немецкого лекаря Элоизиуса Бомелиуса, который, по слухам, чуть ли не с того света людей вытаскивал. Иван Васильевич повелел сего лекаря немедля во дворец доставить и принял его почти приветливо. Но только и «доктор Елисей», как прозвали немца русские, оказался бессилен. Сказал только государю, что жить царице осталось – считанные дни. И что болезнь ее – от злых людей, а не от Бога.
– Порчу навели? – побелел и сжал губы Иван Васильевич.
– Отравили, – просто ответил врач.
Он достаточно много странствовал по Европе, чтобы с первого взгляда обнаружить странные зеленоватые тени на щеках и шее царицы. Такие же он видел на жертвах интриг французской королевы Екатерины Медичи. Яд, от которого не было спасения. И который мог дать царице лишь очень близкий к ней человек.
Впрочем, зачем – дать? Можно было подарить пропитанный отравой платок, вымоченные в нем украшения, банку с ароматическими притираниями. Яд убивал медленно, но верно, и распознать его можно было только по этим зеленоватым теням.
Царица тихо скончалась в Коломенском дворце – Москва опять горела. Перед тем, как закрыли крышку гроба, царь вдруг бросился вперед с криком:
– Куда ты от меня? Как обойму отныне?
Его унесли почти беспамятного… А когда Иван Васильевич очнулся – это был уже другой человек. Он сам часто говорил, что Анастасия была его ангелом-хранителем. Она сдерживала его звериную натуру и пыталась сгладить внутренние