Люсины размеры? – вслух удивилась Арьяна. – Обычно ты даже для себя рубашку подобрать не можешь.
– Так мы это, – чуть запинаясь, пробурчал в ответ Алексей. – Вместе с Мусей выбирайи.
Буквально с первых дней совместной жизни отчим переделал имя Люся на удобное для него без буквы «Л» – Муся.
Работницы музея наперебой восхищались, как же повезло директрисе с мужем, на редкость трепетно заботящемся о падчерице.
Отгадка не заставила себя долго ждать. В один из февральских дней Алексей сказал, что ему необходимо проведать больную родственницу, живущую в Новой Усмани, Воронежской области.
– Не знаю, как надойго, – обреченно развел он свои красивые, мускулистые руки. – Тете нужен уход.
Предчувствуя долгую разлуку, жена попыталась броситься мужу в объятия, но Алексей успел отвернуться, делая вид, что он озабочен сборами чемодана. Супруге не осталось другого выбора, как только нежно погладить его широкую спину…
Реставратор уехал. Обещал по приезде на место дать телеграмму, а потом часто звонить и еженедельно писать письма. Но напрасны были ожидания. От Алексея не было ни слуху, ни духу. Он бесследно исчез.
Ругая себя за то, что не взяла у мужа адрес его больной тети, Арьяна было собралась идти в милицию. Намеревалась подать заявление на розыск супруга. Но ей неожиданно преградила путь Людмила.
– Не ходи, – едва дрожащим сухим голосом, как-то уж очень рассудительно и по-взрослому потребовала дочка. – Мой Лешенька никогда не вернется к тебе.
У матери вдоль позвоночника пробежал холод. Она впервые слышала, чтобы ее дитя называло отчима столь ласково и в уменьшительной форме. А еще это режущее слух – «мой»…
Не обронив и слова, Арьяна прошла на кухню. Остановилась возле холодильника. Как бы в раздумье несколько раз провела пальцами вдоль надписи «Газоаппарат». Нерешительно, но все же открыла дверцу. Достала поллитровку водки. Стоя выпила треть содержимого прямо из горла. Тяжело опустилась на стул и с грохотом поставила бутылку посреди стола.
– Ну давай, рассказывай теперь все по порядку, – от грубого тона, кажется, даже затряслись стекла неутепленного на зиму кухонного окна.
Не шелохнувшись, Людмила осталась стоять у входной двери. Она не смела даже взглянуть в сторону матери. И только приглушенное жалобное шмыганье носом да равномерное тиканье настенных часов изредка нарушали гнетущую тишину.
– Что я еще не знаю? – выждав минуту, уже тише спросила мать.
– Я беременна! – визгливо вскрикнула Людмила и стрелой метнулась в свою комнату.
Сиюминутно в материнских глазах вспыхнул безрассудный гнев. Она вскочила и в порыве негодования бросилась непутевой вслед. Споткнувшись о порог кухонной двери и почти клюнув носом в паркетный пол коридора, Арьяна едва смогла удержаться на ногах. Успев опереться о стену, она, сгорбившись, застыла над собравшимся у плинтуса в гармошку половиком. Переведя дыхание, женщина зло сплюнула и вернулась к столу. Уверенно схватила поллитровку и считай одним залпом допила водку…
С