Сергей Есенин

Яр


Скачать книгу

кричал Кузька и, скинув портчонки, суматошно вытащил из узкой кумачной рубахи голову и прыгнул в воду.

      Вода брызнула разбитым стеклом, и лилии, покачиваясь, зачерпывали головками струйки.

      Косач был подстрелен в оба крыла, но левое крыло, может быть, было обрызгано кровью или только задето.

      Когда Кузька подплыл к нему, он замахал крылом и затрепыхал по воде на другой конец.

      – Лови, лови! – кричал Афонька. – Эх ты, сопляк, – протянул он и, сняв картуз, полез в озеро сам. – Гони в кусты! – кричал он, плеская брызгами.

      Косач кидался в обратную сторону и ловко проскальзывал за Кузькиной спиною.

      – Погоди, – сказал Афонька, – я нырну, а ты гони на кусты, а то опять улизнет.

      Потянул губами воздух, и вихрастая голова скрылась под водою.

      «Буль, буль!» – забулькало над головами лилий.

      – Кши, дьявол! – гонялся Кузька и подымал, шлепая ладонью, брызги к небу.

      Косач замахал к кустам и, озираясь, глядел на противоположную сторону.

      Запыхавшись, он залез на высунувшуюся корягу и глядел на Кузьку.

      У кустов показалась вихрастая голова Афоньки, он осторожно высунул руку и схватил косача за хвост.

      Косач забился, и с водяными кругами завертелись черные перья.

      Один раз вечером Кузька взял ружье и пошел по тетеревам.

      – Не нарвись! – крикнул ему Афонька и поплелся с кузовком за брусникой.

      Кузька вошел в калиновый кустарник и сел, схолясь, в листовую опаду.

      Как застывшая кровь, висели гроздья ягод; чиликали стрекозы, и удушливо дергал дергач.

      Кузька ждал и, затаенно выпятив глаза, глядел, оттопыривая зенки, в частый ельник.

      – Тех, тех, тех, – щелкал в березняке соловей.

      – Тинь, тинь, тинь, – откликались ему желтоперые синицы.

      В густом березняке вдруг что-то тяжело заухало и раздался хряст сучьев.

      На окропленную кровяной брусникой мшанину выбежал лось, и ветвистые рога затрепали где-то подхваченным поветелем.

      Кузька спокойно, как стрелок, высунул за ветку ствол и нацелил в лоб.

      Ружье трахнуло, и лось как подкошенный упал на мшанину.

      Красные капельки по черным губам застыли в розоватую ленту.

      «Убил!» – мелькнуло в его голове, и, дрожа радостным смехом, он склонился обрезать для спуска задние колешки.

      Но случилось то, чего испугалась даже повисшая на осине змея и, стукнувшись о землю, прыснула кольцом за кочковатую выбень.

      Лось вдруг наотмашь поднял судорожно вздрагивающие ноги и с силой размахнул назад.

      Кузька не успел повернуться, как костяные копыта ударили ему в череп и застыли.

      Пахло паленым порохом; на синих рогах случайно повисшая фуражка трепыхалась от легкого, вздыхающего ветра.

      Долго Афонька не показывался на мельницу.

      Сельчане, приезжавшие с помолом, думали – он к сестре уехал.

      Он глубоко забрался в глушь, свил, как барсук, себе логово и полночью ходил туда, где лежали два смердящие трупа.

      Потом он очнулся.

      «Господи, не помешался