заскрипели под её пальцами, впившись острыми ребрами в ладони. Лицо Алексея изображало все что угодно, только не радость. Там были и сожаление, и неловкость, и страх, но только не то, что желала видеть Мария. Слезы выступили на её молящем лице, подергивающемся от напряжения. Алексей первым прервал роковое молчание неизвестно во что способное перелиться.
– Здравствуй, – произнес он, насколько мог холодно.
– Я люблю тебя, – прошептала Мария голосом, исходящим из глубины легких и готовым вот-вот разразиться рыданиями.
– Извини, – все так же равнодушно произнес Алексей.
“Он даже не хочет прикоснуться ко мне, – думала Мария, разрезая ребрами лестницы свои ладони. – Почему он не хочет прикоснуться ко мне? Мне это так нужно! Я умру, если он не прикоснется ко мне!”
– Я люблю тебя, – повторила Мария голосом, который никогда еще не рождался в её груди; в эту минуту она была готова на все, что пожелал бы её любимый.
– Я женат, – ответил Алексей как можно теплее. На этот раз он понял, что любое его слово, любая интонация может обернуться несмываемым грузом ответственности за чужую жизнь.
Мария не слышала его слов, она видела лишь грустно улыбнувшиеся глаза, искорку нежности, промелькнувшую в лице Алексея, она была уже счастлива. “Я женат, – крутилось у неё в голове бессвязно и бессмысленно, – я жена, мы были счастливы вместе, он улыбнулся мне, он приехал, у нас все будет хорошо!” Обеспокоенные затянувшейся сценой мужики, увидевшие красные струйки крови, стекавшие по краям лестницы, начали настойчиво просить Марию спуститься вниз.
– Увидимся завтра, в клубе, – пообещал Алексей и отвернулся вглубь чердака.
Мария не помнила, спустилась ли она сама или её сняли мужики, она как приведение провела остаток этого дня и большую часть следующего, очнувшись только под вечер. Целых два часа провела она перед зеркалом, вновь обратившись в сказочную красавицу, очарованную таким ореолом соблазнительной чувственности, что все мужчины, бывшие в клубе, воспылали завистью к Алексею, а его молодая жена, уже посвященная в до армейские подвиги мужа, чуть не сгорела от ревности, готовая в любую минуту броситься на Марию, чтобы выколоть ей глаза. Для Алексея это был триумф. Он на мгновение уже вновь было подумал возобновить связь со своей старой любовницей, тем более, что его жена проделала слишком большой путь, чтобы рвать с мужем сгоряча. Уж слишком великолепна была эта тридцатилетняя женщина посреди сопливых юнцов и ошеломленных девиц, рядом с которой даже молодая жена, столь любимая и уже готовая устроить мужу стриптиз, казалась бесцветной, вульгарной и глупой. Но эта мысль как вспыхнула, так и погасла; вместе с воспоминаниями о жарких ночах, о стонах, о безумных боготворящих глазах… Алексей потряс головой, пытаясь отогнать от себя сладкий кошмар. Да, его юная жена была неспособна и на тысячную часть того, что вытворяла Мария в постели; она не знала ничего и боялась любого движения, но она любила его – нежно, восторженно,