знала. Но то ли по моей ли собственной воле, то ли по воле бессмертных изо рта не вырвалось ни звука. Что-то похожее на руку сжало мою шею и надавило, когда я попыталась сделать вдох. Я покачала головой, пытаясь выдавить из себя слова.
– Бесполезно, – сказал другой мужчина своему спутнику. – Сумасшедшая женщина и немой заморыш. Ты уверен, что это правильный дом?
Первый мужчина ничего не сказал. Он уставился на меня, затем поманил другого мужчину. Они оба развернулись и вышли через парадную дверь. Их одежды сверкали на солнце, а я смотрела, как улетают драконы.
– Никогда и никому не рассказывай о своих родителях, – сказала мне бабушка после их отъезда. – Отныне мы должны вести себя так, словно больше никогда их не увидим. Так будет лучше для всех.
Но я не хотела слушать. Я верила, что мои родители вернутся. Я заправила их постель и разгладила их одежду. Я вплела в волосы самую замысловатую ленту – знала, что она понравится маме. Я даже попыталась склеить ее ткацкий станок с помощью пасты, которую нашла в кабинете отца. Я буду здесь к их возвращению, и они обрадуются, когда меня увидят. Так прошел тот день и каждый день после этого.
Когда наступила осень, а моих родителей не было уже три месяца, я подумала о женщине, с которой делила свое имя. По сюжету мать Линь Дайюй умерла, когда та была очень маленькой, вскоре после этого умер ее отец. Я задумалась, не исчезли ли мои родители из-за моего имени. Вдруг они исчезли, потому что такова была моя судьба.
– Если ты позволишь себе так думать, – сказала мне бабушка, – ты, скорее всего, воплотишь это в жизнь.
– Как будто это и так не воплотилось в жизнь, – сказала я. Еще никогда я не ненавидела Линь Дайюй так сильно.
Весной пришло письмо от неизвестного отправителя: мои родители арестованы.
– Со дня на день, – сказала бабушка, поджигая письмо. – Со дня на день за тобой придут люди, поймавшие твоих родителей.
Я ничего не понимала, а бабушка не дала мне ответов. Она одела меня в мальчишескую одежду и дала мне стеганую куртку. Она обрила мне голову. Я смотрела, как на пол черными полумесяцами падают пряди, стараясь не плакать при мысли о маме и о том, что у меня больше не будет волос, которые она смогла бы украшать, если когда-нибудь вернется.
– Отправляйся в Чжифу, – сказала мне бабушка, набивая ватой черные мужские туфли и примеряя их мне на ноги, – затеряйся в городе. У тебя хорошие руки – ты найдешь честную работу.
– А что будет делать бабушка? – спросила я.
– Бабушка будет делать то же самое, что и всегда, – сказала она. – Бабушка будет выращивать хорошие травы, чтобы лечить людей. Они мало что могут сделать с такой сумасшедшей старухой, как я. А вот за тебя стоит переживать.
Сосед Ху посреди ночи пригнал свою повозку. Я взобралась в нее сзади с мешком одежды, булочками-маньтоу и несколькими монетками из запасов моих родителей. Бабушка пыталась дать мне еще, но я сжала пальцы в кулаки и накрыла ими карманы. Ей понадобятся эти деньги, когда вернутся те люди в