были первые слова, сказанные им отцу по возвращении. Отец с пренебрежением отмахнулся и направился в дом. Сейчас хромота его сделалась очевидной, при каждом шаге правая нога на пару мгновений не поспевала за левой. Ишоу бросился на помощь отцу. Тот оттолкнул его:
– Да все со мной нормально, вещи лучше занесите.
Поедая лапшу, отец рассказал, что недалеко от их бараков бурей разрушило плотину и его бригаду отправили останавливать наводнение. Пробоину в плотине они заваливали камнями, один из которых упал ему на ногу и рассек ее повыше колена.
– Почему ты нам ничего об этом не писал? – спросила мать.
Отец помахал рукой, разгоняя пар над миской. Для отца мать поспешно приготовила лапшу с яйцами – блюдо, вполне достойное такого случая.
– Писал? Ты чего ж, думаешь, мне заняться нечем, кроме как писать тебе про всякие пустяки? Такие штуки – дело обычное. Я и не думал, что тут что-то серьезное. Залил царапину байцзю, чтобы грязь вытравить, да и все.
Некоторое время это помогало, однако через пару недель боль вернулась в новом ее проявлении. Теперь она переместилась в промежность и, куда бы он ни пошел, отдавала в пах.
– Они животы надорвали, смеялись надо мной, ведь я то и дело за яйца хватался! И все меня спрашивают, мол, что, яйца раздулись, может, вылить их содержимое куда-нибудь? – Отец засмеялся. – А я думал, может, такое вообще с мужиками на старости лет происходит.
Поэтому по вечерам, мучаясь от боли, он молчал. Отец так и не пошел бы к доктору, если бы однажды во время утренней гимнастики не упал в обморок, как раз когда все в бригаде дружно вытягивали ноги то назад, то вперед. Доктор в военном госпитале сообщил, что в рану попала инфекция.
– Они дали мне антибиотики, но сказали, что это уже крайняя мера. Если и она не сработает, то мне отрежут ногу.
– Небеса смилостивились над нами! – воскликнула мать.
Отец не ответил. В отличие от матери, он не был суеверным, деревенские предрассудки считал плодом воображения глупых женщин, которым больше нечем занять голову.
– Один из солдат дал мне опиум, чтобы было не так больно. Не знаю уж, где он его взял. Но перед глазами у меня словно облака поплыли. Доктор со мной разговаривает, а я и не понимаю, о чем он. Но когда я очнулся, нога была на месте. Я как раз думал, что теперь делать, когда получил ваше письмо про то, что дедушка умер. Поэтому я и запоздал.
– Значит, ты насовсем останешься? – спросил Ишоу.
– Мне сказали, что каждый месяц будут что-то выплачивать, потому что я получил увечье во время службы. И, наверное, снова пойду в поле работать.
Отец вытянул из-под стола ногу и закинул ступню на скамью.
– Понятно теперь, почему я не писал? У меня даже подумать об этом времени не было.
Из отцовского рта пахнуло пищей, и Итянь, сидевший ближе всех, отпрянул. Отец это заметил.
– Я сказал что-то такое, отчего моему ученому сыну сделалось не по себе? – Он снова рассмеялся и крутанул миску на столе.
Итянь