он значительно. – Думаю, надо сделать это в Страстную неделю. Улавливаете намек? Символизм, наверно, самонадеянный, зато доступный.
– Улавливаю, – горячо закивал директор. – Но, если я вас правильно понимаю, вы планируете пролежать во гробе – сколько там? Три дня?
– Это лишнее, – возразил депутат. – Не будем забывать меру. Обычного сеанса хватит, но освещение, конечно, должно быть широким. Телевидение, пресса. У вас возьмут интервью… совсем короткое, но важное. А в дальнейшем… ну, что-нибудь решим с вашей богадельней. Соображаете?
– Еще бы, – ухмыльнулся директор. – Слава Богу, не дурак!
Танатотерапевт, призванный на консультацию, безоговорочно поддержал государственную идею.
В назначенный день депутат явился на сеанс.
Его свита осталась ждать в коридоре, прессу замариновали на улице. Широко улыбаясь, депутат лег во гроб, а доктор включил музыку, сел в изголовье и принялся нашептывать слова о вечном и бренном. Приходилось признать, что получалось у него убедительно. Минут через десять во гробе установилась мертвая тишина.
Оказалось, что в смысле буквальном, ибо еще через пять, когда сеанс кончился, к директору ворвались люди – немногие свои из оставшихся, а также чужие.
– Он умер! – выпалил стоматолог.
Директор привстал из кресла.
– Кто? – спросил он звеняще.
– Наш будущий покровитель! Крышку отняли, а он лежит мертвый!
– Но как, от чего?
– Да кто же его знает! – ответил нестройный хор.
Тем эта история и закончилась.
…Музыку включили заново, гроб вынесли уже с естественным основанием, а узкого специалиста уволили задним числом за два дня до события. Он, впрочем, и сам пропал. Отлучился будто бы по нужде и сгинул.
Земля и небо
– Они запустили кордебалет. Видео, пожалуйста.
Свет погас, экран ожил. Нарисовался космический корабль: сначала бодрый старт, затем интерьер. Четверка барышень, наряженных и раскрашенных под Монро, принялась отплясывать канкан. В условиях невесомости это выглядело сомнительно, однако сносно, а если учесть положительный настрой, то и вообще на пятерку.
Спонсор закусил губу.
– Нет, мы положим этому конец… Вот суки…
Экран погас, свет зажегся.
Над полукилометровым столом повисло почтительное молчание.
– Я вот что сделаю, – сказал Спонсор. – Я трахну Землю. И небо. В первую очередь – небо. Должен быть симметричный ответ. Слушаю предложения.
Кто-то должен был высказаться первым, принять на себя. Кто-то. Грудь в крестах и голова в кустах. Получилось так себе.
– Может быть, лучше в поле, собственно на Земле? Среди ромашек, лежа на спине. В смысле – вверх. Для неба вполне символично…
– Выкиньте эту гниду, чтобы я больше не видел, – распорядился Спонсор, и место за столом освободилось.
– Другие мысли?
Молчать полагалось