прицел которого попала Лулу, когда вошла в бокс.
– Я не компетентен в этом вопросе, – говорит он, глядя в глаза старшему.
– Но ты у нас – психолог, разве нет? – возражает тот, прищурившись. – Выскажи свое профессиональное мнение. Ведь обе эти пьесы имеют глубокий смысловой подтекст.
– Разумеется, – Анджей не спорит с очевидным. – Как и все пьесы Метерлинка. Я читал и другие. Они полны символов, а символы – это то, чем оперировала психология с момента ее зарождения как науки.
– Ты, конечно, имеешь в виду психоанализ.
– И его тоже. Но я не фрейдист, моя специализация – кризисная психология.
– Что ж, тем более, будет интересно услышать твои соображения. Ведь герои обеих пьес переживают глубокий кризис. А в основе кризиса лежит внутренний конфликт, который в итоге приводит людей в безвыходное положение. Как по-твоему, оно им таким кажется, или является таковым на самом деле?
– Кажется, – не задумываясь отвечает психолог, – безвыходных ситуаций не бывает. Выход есть всегда, а вот нравится он людям или нет – это уже другой вопрос.
– Тем не менее, – невозмутимо продолжает Драматург, – в момент кризиса люди слепы, не так ли? Как те самые слепые на берегу. Не видя выхода, они не видят надежды.
Анджей откидывается на спинку стула, не сводя взгляда с оппонента.
– Ну, скажем так, у слепых надежды куда больше, чем у той семьи, потерявшей дочь.
– Смерть стоит на пороге и там, и там.
– Не согласен. У семьи в доме уже вообще ничего нет. Их дочь и сестра – мертва. Когда и кто именно сообщит о случившемся, теперь не имеет значения. Какая разница, кто и как принесет смерть в твой дом – завернет ли в красивую упаковку или просто выложит на стол без обиняков? Старик и Незнакомец смотрят в лицо прошлому. Его не существует, а люди живут в иллюзии.
– Но в этой иллюзии и есть надежда, разве нет?
– Нет. Иллюзия не дает ничего, кроме обманчивого чувства безопасности.
– А у слепых и того нет. Они находятся вне приюта, в какой-то дикой части острова.
– Слепые сидят под маяком.
– Они его не видят.
– А и не надо, чтобы его видели они. Важно, чтобы видели их. Ученые все-таки еще могут посмотреть вниз и помочь бедолагам.
Все присутствующие, затаив дыхание, следят за этой дискуссией, поворачивая голову то к одному, то ко второму, как будто наблюдают за игрой в мячик.
– И каковы шансы? – скептически спрашивает Драматург.
– Пятьдесят на пятьдесят, – Анджей пожимает плечами, – это неплохая вероятность. Они либо столкнутся со смертью, либо нет. Их вера мертва, но они могут обрести другую. А для этих, в окне, уже все потеряно, потому что девушка утопилась, и на этом все. Они не смогут обрести дочь заново.
– Так, стало быть, ты голосуешь за «Слепых»? – подводит итог старший.
– Да, – подтверждает чужак, – ничего личного, просто эта пьеса кажется мне честнее.
Ну все, теперь уже точно конец…
– Отлично.