«колоть». Повар дал признательные показания.
Но капитан роты охраны особо важных объектов государственной власти Семейкин нашёл настоящих преступников. Ими оказались школьники, «сыновья полков», учившиеся в школе №1. Они пролезли в столовую по вентиляционным трубам. У одного из «сыновей…» был большой опыт – в Сталинграде он на себе таскал по вентиляционным и канализационным трубам боеприпасы на позиции. Именно по этим трубам пацаны и вытащили из столовой почти 547 пирожных. Почти, потому что «сын полка», награждённый, между прочим, боевым орденом за Сталинград, слопал десяток этих пирожных прямо на месте преступления. В результате во время последнего рейса «сын полка» застрял в вентиляционной шахте. Ему пришлось возвращаться обратно, в столовую, где он разделся до нага, обмазал сливочным маслом тело с раздувшимся животом и в таком виде вылез на свободу…
– Как же вы их нашли, Семейкин?, – спросил жмурящийся солнцу Подпасков.
Семейкин широко улыбнулся, опять показав миру три отсутствующих зуба: «Да случайно».
У Семейкина был хронический гастрит. Гастрит он «заработал» ещё во время службы в ВОХРе Ярославля. В Калининграде во время обострений Семейкин ходил в Областную больницу, где санитаром работал Отто-Вильгельм Браун, в прошлом – профессор медицины. При нацистах профессор занимал пост в местном отделении «Немецких врачей», поэтому на работу его взяли только санитаром. Что не мешало ему консультировать советских и немецких хирургов. Ну и лечить в «частном порядке» представителей новой власти. В частности – капитана Семейкина. Санитар – профессор и рассказал Семейкину, что в больницу поступили пять школьников с сильным пищевым отравлением. Дело в том, что желудки пацанов, нашпигованные пирожными, не выдержали, и мальчишек отвезли в больницу. Один, которому было совсем худо, честно рассказал профессору – санитару, срочно вызванному для консультации, что он объелся пирожными.
Повара отпустили, а мальчишек, после выписки из больницы, «пропесочили» на комсомольских и пионерских собраниях. Судить пацанов не стали – у многих были боевые ордена, медали и нашивки за ранения…
– Слушайте, Семейкин, – Несмотря на усталость и ужас прожитого дня, мозг Подпаскова быстро переработал детектив с пирожными и обнаружил несоответствие, – А что же в этой истории политического? Обыкновенная уголовщина с голодухи…
Семейкин улыбнулся, виновато постучал носком ботинка по шинам «Опеля»: «Пирожные для участников партконференции предназначались. Сразу подумали – провокация. Мол, пока трудящиеся чёрного хлеба себе купить не могут, руководство пирожные трескает…».
Капитан понял, что сказал что-то не то, но было поздно. Подпасков пристально посмотрел на Семейкина. Семейкин, сморщившись, схватил в ящичке для перчаток тряпку, начал протирать зеркало заднего вида.
– А что, Семейкин, доктор этот ваш, профессор, действительно хорош? – Подпасков положил