когда наблюдал полярное сияние с борта здоровенного винджаммера, где служил в юности. Но то была мирная небесная сила; горящая же дикая смесь химикалий и магии ужасала, хоть и захватывала. Предместье Андренезера, куда только-только проложили ветку подземки, перестало существовать. Целый комбинат, снабжавший всем необходимым добрую половину алхимиков государства, просто испарился вместе с окрестными кварталами.
Огонь тогда плавил даже гранит. Позже из-за отравленного воздуха, воды и земли здесь никто уже не стал строиться. Да и в память о жертвах тоже – пепел сотен людей лежал на этом месте, как тень, намертво въевшись в каждый камень.
С тех пор минуло полсотни лет. Торфяники и до сих пор продолжали тлеть, а гарь зарастала всяким странным быльем, да и существа завелись немного не те, что в обычном лесу.
– Да, – ответил Коркранц. – И буду помнить до конца жизни. Странно, что на этом месте вообще что-то выросло, я думал, земля прокалилась до самой Преисподней.
Коркранц приподнял воротник. Ему было здесь не по себе, хотя он всегда считал, что тьма – лишь отсутствие света. И все же… видимо, он был слишком урбанистом. И всю жизнь после увольнения с флота старался скорее поглубже забраться в город, нежели выбраться из него. И темнота загородная, темнота залитых туманом лугов, непроглядных лесов, старого пепелища казалась ему какой-то другой. Исполненной чего-то древнего, злого. Только тронь, и проснется. И это пугало его.
А еще лось.
В последнее время много стало слухов про зверье, ведущее себя не по-звериному. Рассказывали, конечно, про енотов, научившихся пользоваться ключами, про медведицу, одетую в женское платье, чуть ли не про кота в сапогах, но самыми жуткими – с точки зрения Коркранца – были истории про лося.
Якобы на окраинах, в кленовых лесополосах, за ржавеющими трамвайными путями, по которым давно уже прошел их последний трамвай, стали встречать некоего странного лося. Коркранц хмурился, а в его памяти сами собой всплывали строчки протоколов дознания.
Кора Джей, двадцать восемь лет, торговка-цветочница. Встретилась с животным в парке. Испугавшись, с целью задобрить животное ласково окликнула его дважды. Животное с цинизмом передразнило очевидицу, также дважды. Кроме того, она утверждает, что лось ухмылялся, видя ее испуг.
Иллемарья Уишборт, сорок лет, дипломат Посольской управы. Просила точно процитировать в протоколе ее показания: «Лось заступил мне дорогу и смотрел прямо в душу». Госпитализирована с нервным расстройством.
Джебедайя Даггон, шестьдесят лет, пенсионер. Зверь, по словам очевидца, жестом велел ему проваливать, сопроводив указание звуками, в тоне которых явственно слышалась брань. Очевидец – трезвенник, отставной государственный купец торгового флота, уважаемый человек.
И это не говоря о слухах и отрывочных показаниях задержанных деклассированных. В их среде вообще творилось бог знает что.
Коркранц не стал углубляться в раздумья и постарался сосредоточиться на дороге.
Аллеи потеряли строй и рассыпались отдельными деревьями; светящиеся