вырезку в своей коллекции! Тогда подняли на уши всех констеблей, нельзя было допустить, чтобы снова пострадал ребенок полицейского…
Недосказанные слова остались на языке вместе с солоноватым привкусом от прокушенной губы. Сердце знакомо сжалось. Сколько бы ни прошло времени, воспоминания о том дне не давали ей покоя. Кто-то спросил бы, что может помнить ребенок десяти зим от роду? И Кора охотно бы согласилась – она смутно помнила свое детство. Однако хорошо помнила Гила. Сын инспектора. Сын полицейского, которого украл убийца. Потому, когда исчез ребенок сержанта, все так всполошились. Происшествие отличалось, но никто не мог стереть из памяти случай двухзимней давности.
Случай Гилберта Хантмэна.
– Так… – Кора передернула плечами, пытаясь скинуть груз воспоминаний. – Джеймса-младшего нашли. Если я верно помню, в каком-то логове бродяжек.
– Да. Выдвинули версию о компрачикосах.
Кора вновь передернулась, на этот раз от омерзения и жути. Она узнала это слово несколько зим назад, когда ей попалась книга с Древней родины, в которой главный герой был изуродован теми самими компрачикосами.
– Скупщики детей, увечившие их и использующие в качестве живого товара или попрошаек…
– Или просто веселить публику в цирке, – кивнул Джон.
– Значит, Джеймс-младший их жертва?
– Вероятно.
– А затем, спустя столько зим, он снова стал жертвой… Перерезанное горло и аконит, верно?
– Вообще, смерть наступила от отравления аконитином. Порез на шее был оставлен позднее. И соцветие аконита не одно, а букет. Вечером родители переложили его, как всегда, на кровать, но обнаружили уже на кресле. Кроме того, окно было открыто.
– Холодновато для проветривания, да и вряд ли инвалид мог подняться самостоятельно.
– Весьма подозрительно, – согласился Джон, – но никаких следов найдено не было.
Кора старательно внесла всю имеющуюся у них информацию на отдельный лист и прикрепила к нему газетные вырезки. Чашки опустели, от пирожного остались только крошки. Заполнив страницу, Кора отложила заметки о первой жертве и принялась терзать новую бумагу, подписав сверху цифру два.
– Кто следующий?
– Бездомный. Его называли Блейзом, настоящее имя неизвестно.
– Бродяга? Может, он связан с компрачикосами?
– Никто не знает наверняка, – пожал плечами Джон. – Некролог заказывать было некому, рассказывали о нем неохотно, а найти его знакомых оказалось не так просто.
– Но ты ведь заглядывал в полицейские отчеты? – напомнила Кора, хитро улыбаясь.
– Да. И все здесь, – Джон горько усмехнулся и постучал указательным пальцем по своему виску. – Я отдал сезонное жалованье за то, чтобы мне показали дело Аконита, но переписывать что-либо мне запретили. Так что придется полагаться на мою память.
– Стоило записать, как только вышел из отдела, – вздохнула Кора.
– Бумага ненадежна. Но теперь мы кое-что запишем. Готова?
– Ага, давай начнем с личности.