вскипала ярость.
– Я думал, нужно подождать три дня, я подождал все три, как вы и сказали. Я следовал ваши указаниям.
– Идиот! Даже если обряд не получился бы, и ты заметил это в первый день, ты всё равно хотел сообщить только сейчас?
– Я не знал точно, я выждал все три дня. – Оправдался растерянный от негодования Санадора Следящий.
– Ооооххххх!!! Не важно, обряд прошёл успешно, ты можешь быть свободен, нечего мне злиться без повода, по итогу всё хорошо, обряд прошёл нормально. Осталось доложить Феодору, соберём совет, решим, как действовать дальше.
Глава 7. Гадо Калидит
Глава. Гадо Калидит
Глаза цеплялись за свет от факелов, висевших на стенах в мрачных коридорах подземелий Имплосеоната. Гадо, голого по пояс, несли под руки паладины. Тело обдувал прохладный сырой воздух подземелья, но оно всё равно словно горело. Чем больше он молчал, тем больше его пытали, однако простые избиения не шли ни в какое сравнение с тренировками Незурима. Впереди его ждало нечто похуже, он знал это.
Эхо от стучащих по полу доспехов разносилось по коридору. Его внесли в небольшое помещение. На мгновение ему показалось, что он попал в рай для садиста. Стол для пыток, где фиксировали жертву, рядом стойка с множеством хирургических инструментов, рядом стояла дыба, а возле стены крест буквой Х. Даже клетка, специально оборудованная, чтобы держать в ней человека, как зверя. Пыточных дел мастер уже ожидал. Грубое уродливое лицо, всё в морщинах, садистский голод в глазах, крупное телосложение, динные редеющие засаленные волосы, однако на голове по центру плешь. Эта человеческая масса явно ждала, когда снова сможет приступить к работе. Томящийся от безделья, в жизни этому человеку явно больше было нечем заняться, кроме своего ремесла.
Тело Гадо было изрезанно множественными ранами, обезвожено.
– Ну что, сегодня попробуем что-то новенькое?
Гадо висел на Х-образном кресте на стене. Он начал понемногу колоть ему левый глаз, но не сильно, не хотел его выколоть. Пыточных дел мастер наслаждался страхом своих жертв, ловил каждое движение их тела, каждого мускула. Получал истинное удовольствие, ощущая чужой страх. Но Гадо ему не нравился, он страдал физически, но не боялся пыток, поэтому не приносил ему удовольствия, не позволял почувствовать отчаяние, кое тот находил усладой своей работы. Садиста это раздражало и он пытался найти более изощрённые способы напугать своего пациента.
– Не боишься? – Его лицо приблизилось к лицу Гадо. – Сколько я этим занимаюсь, пыток с глазами боятся почти все. – С экспертной интонацией заключил он. – Боятся, что больше не увидят мир. Боятся лишений.
Гадо молча смотрел ему в глаза с холодом и суровостью. За его взглядом всплывала наружу его тяжёлая жизнь. Садист улыбнулся и отпрянул от Гадо, повернувшись к нему спиной и лицом к столу с разными инструментами, начал что-то делать там.
– Эти подвалы слышали много криков и воплей людей, попавших сюда. По большей части это мои пациенты – это мужчины.