С понятием “злейший враг” Адам распрощался еще в подростковом возрасте. Все его преступление заключалось в том, что он послал кое-какие данные группе в Колорадо в обмен на разрешение воспользоваться их методами – совершенно нормальный, общепринятый ход. Гарвардская группа постоянно сотрудничала с Колорадо. У них даже были совместные публикации, в том числе и прорывные. Но Дэвид, с его параноидальными взглядами на лояльность, затаил злобу. И как только в Париже открылась лаборатория физиологии мозга, тут же отправил его туда, вряд ли догадываясь, что это совпадает с желанием самого Адама.
В конечном счете что за разница, кто, кого и куда послал? Работу в Гассере он не потерял, продолжал работать онлайн, а время в Париже все равно ограничено продолжительностью эксперимента. Закончил серию – будь любезен возвращайся. Но вот что забавно – после отъезда Адама отношения с Дэвидом немного наладились. Оказывается, шесть часовых поясов вполне способны сгладить острые углы и придать общению более или менее цивилизованный характер. Сказали тебе что-то неприятное, а ты понимаешь, что произошло это шесть часов назад и горячиться как-то глупо.
Нельзя же сомневаться во всем, сказала Селия. Но она не слышала то, что слышал он, – закулисные переговоры Дэвида и Эндрю с чиновниками из NIH, Национального института здоровья. Она не присутствовала на экстравагантных ланчах со спонсорами – там-то дозволено все, лишь бы произвести впечатление как на состоятельных благотворителей, так и на распорядителей грантов по должности. Как-то Дэвид вынужден был отозвать уже опубликованную статью, пришлось писать в редакцию покаянное письмо: мол, легшие в основу публикации данные не подтверждены (не имеют стопроцентной статистической достоверности, было написано в письме). Короче и понятнее: Институт Гассера нарушил правила игры в дартс. Метнули дротик и нарисовали вокруг него мишень. Скандал замяли, все ушло в песок – Дэвид, как угорь, мастерски ускользал из любых подобных переделок. Селия может говорить все что угодно насчет здоровой сердцевины у Дэвида Мерино – а именно так она и выразилась, – но верить ему нельзя. Впрочем, как и ее шефу, Эндрю Нгуену. В этом пилотном проекте никому не удавалось сохранить ясную голову. Первые сенсационные результаты испытаний Re-cognize превратили ученых в банду золотоискателей.
Точно, вот так эта болезнь и называется: золотая лихорадка. Научную трезвость сохранить почти невозможно, мало кто в состоянии устоять.
Дэвид… Адам, как и Селия, старался разглядеть в Дэвиде Мерино здоровую сердцевину. Никакого труда это не составляло, он действительно производил прекрасное впечатление. И надо признать: Дэвид всегда готов грудью встать на защиту сотрудника. Но при одном условии: ты должен быть стопроцентно лоялен. Его обаяние, юмор, находчивые реплики – противостоять если не невозможно, то очень трудно. И главное, к Адаму-то он как раз относился прекрасно. Зачислил в лабораторию, даже не дождавшись конца интервью. И все бы хорошо, но Адама смущала витавшая вокруг Дэвида аура бесшабашности.