но и обустроило там свою мечеть. Жили неплохо. Для праздничных дней уже завели особую одежду, для трапезы – хорошую посуду. Жильё выстелили коврами. Недорогими, войлочными, а всё не голый пол. В мечеть зазвали учёного шакирда из медресе. По пятницам говорил проповеди. Опять же постоянно была нужда в письменных делах. Так что Илгизар у водовозов хлеб ел не зря.
Однако всё-таки не свой дом.
Туда и побрёл юноша по тёмной ночной дороге. Злат его немного проводил. Уже наступила пора ночной стражи, но Илгизара стражники на заставе знали. Он часто ходил здесь к Бахраму и возвращался затемно.
По краям дороги шумели молодой листвой старые карагачи. С реки тянуло сыростью и холодом. Со стороны заставы доносились голоса. Возвращаясь Злат свернул ненадолго с дороги и сразу запнулся о какую-то ветку, а ещё через пару шагов, едва не подвернул ногу в небольшой ямке. Скорее вернулся назад.
Уже входя в хижину посетовал:
– Чего это нашего мертвеца угораздило идти полем? Ночью. Я сейчас на два шага с дороги свернул, чуть ноги себе не переломал.
После весеннего ночного холода, тёплое жильё казалось раем. Привычный к походной жизни сотник постелил плащ прямо на полу, поближе к очагу и ворошил кочергой дрова. Старый сказочник перебрался на лежанку, и сидел на тулупе, поджав ноги. Итлар подвинулся, давая Злату место у огня.
– Он тоже спотыкался. Пока от кладбища шёл пару раз упал хорошо. Один раз вообще в яму. Она кустом закрыта, даже днём можно обознаться. А уж ночью… – Помолчав, прибавил, – Крепко упал. Ремешок у сумки порвал.
– Почему думаешь, что порвал именно, когда упал?
– Руку ободрал. И сумка не совсем обычная. Дно у неё твёрдое, плетёное из ивы. В бока тоже дощечки вшиты. Тоненькие совсем. Даже не дощечки, а луб. Обшита холстом и верх холщовый. А завязывается ремешком. Странно.
– Чем странно?
– Сумка большая. Носить её неудобно. Если верх завязывать, тем более. Обычно сверху или по бокам две петли делают. А здесь одна. Потому и порвалась, когда упал. Петля была на руку намотана. Ссадина осталась.
– Сумку куда дели?
– В скудельницу отвезли. Там, наверное, и валяется.
Злат неторопливо разлил себе и сотнику остатки греческого вина. Выпили.
– Сумка была пустая. Значит, что-то приносил туда, откуда шел, – продолжил наиб. – Получается такая картина. Человек принёс что-то в большой сумке. По всему видать, ночью. Потому что одет был так, чтобы в темноте видно не было. Даже лицо замотал. Потом шёл с кладбища к дороге. Где напоролся на змею и помер. Потом кому-то понадобилось выкрасть его тело. Зачем? Спокойно могли забрать. Никто бы из и не спросил ничего. Преступления никакого не было. Назваться можно как хочешь, никому дела нет проверять. Вместо этого устроили целое представление с призраками и летающими мертвецами. Зачем? Напоминает какой-то балаган на площади.
Никто не ответил. Немного погодя Злат