зло выпалила я. – Понятно, почему никто не пришел на твой дурацкий праздник. Нельзя, что ли, заняться чем-нибудь нормальным?
В глазах Берни мелькнула обида. Огонек восторга померк, затем потемнел. Тут я немного испугалась. Как она ответит? На что способна? В ушах стоял гул, будто на меня ехал поезд, чье-то дыхание обжигало шею, а волоски на руках встали дыбом от первобытного ужаса…
Вдруг с подносом зашла мама Берни и нарочито беззаботным тоном спросила:
– Как дела, девчонки?
Пока мы наливали себе принесенный лимонад, напряжение рассеялось, и Берни опять стала собой – эдакой Уэнздей Аддамс в свадебном платье своей бабули, опьяненная сладостями и праздничной обстановкой. Таинственно-зловещий ореол испарился. Когда я допила лимонад, все снова шло своим чередом, и мне почти удалось себя убедить, что загадочный фокус Берни – лишь плод моего воображения.
Я покосилась на Грейс и Лорелей. Они-то осознали, что произошло? Застенчивая Грейс, похоже, не поняла «фокуса». А вот Лорелей радовалась, что до нее очередь не дошла. Остаток праздника мы с ней смотрели «Маппетов» и перешептывались, пока Берни тщетно старалась увлечь нас чем-нибудь нормальным. Сдавшись, она молча села смотреть фильм, а мы с Лорелей притворялись, будто ее не замечаем.
Временами из кухни заглядывала ее мама и с печальной улыбкой спрашивала, весело ли нам, хотим ли мы еще лимонада, потом уходила расстроенная, словно одноклассницы отвергли не дочь, а ее саму.
Отца Берни я видела только раз, под конец праздника. Он зашел на кухню, где убиралась мама Бернадетт, и заглянул в гостиную, где мы досматривали фильм. Мама Берни что-то ему сказала, а он ответил:
– Я так и думал. Пустая трата денег, Джин.
Она закрыла дверь, и я уже не могла разобрать слов, но поняла, что мама Берни расстроена, а папа сердит. Мне стало стыдно, а когда мы собрались домой и мама Берни отдала мне весь верхний ярус торта и вдобавок несколько мешочков с подарками, я смутилась еще сильнее.
– Возьми для мамы, ей понравится, – сказала миссис Мун с надеждой в голосе. – И сестренке возьми. Тут маленький набор косметики, а еще наклейки, конфеты и фенечки. – И вновь широкая улыбка, от которой разрывается сердце, столь похожая на улыбку Берни. – Многовато сделала, конечно. Но Берни полезно с тобой дружить. Ты хорошо на нее влияешь.
Пришлось из чувства вины взять мешочки, торт и сверток с бутербродами. Лорелей с Грейс взяли свои, и Берни помахала нам на прощание, звонко крикнула вслед:
– Увидимся в понедельник!
Будто ей невыносимо было с нами расставаться.
Увы, к понедельнику все знали, какой ужасный выдался праздник. Наверное, Лорелей разболтала. Магическое представление она опустила, но и остального оказалось довольно – за Берни пошла слава чудачки без друзей. Я этой темы избегала – частично из стыда за Берни, частично из опасения, что меня посчитают ненормальной с ней заодно. А если снились непонятные сны из далеких