коралла проросли продолжением нервных окончаний моей недочеловеческой формы в панель управления внутренними системами фрегата, и я тут же провалился в сознание Кестреля.
Как в бездонную пропасть рухнул.
Возможно, находись я в своей исходной форме, мне не пришлось бы бороться с тошнотой и головокружением, когда на меня обрушились данные сразу со всех системных датчиков. Возможно, будь я биологически человеком, чувствительный к высоким температурам человеческий мозг спёкся бы в это же самое мгновение. Но человеком я только выглядел, и поэтому единственным последствием этой перегрузки стала частичная потеря связи с органическими компонентами тела.
«Марк, в твоём пси-поле дыры. Почему ты не спишь?»
Беспокойное любопытство Кестреля не особо помогло мне переориентировать себя в пространстве. Я пошатнулся и осел на пол, сложившись на манер обесточенного дроида, едва отличая собственное тело от корпуса корабля. Разобрать что-то среди белого шума бесконечного потока данных, которые обрабатывал Кестрель в своих процессорах, было достаточно сложно и без дополнительной тяжести его эмоций.
«Приглушись, ради всего святого», – я пытался нащупать верные параметры соединения, при которых смогу поддерживать нейромост, не повредив хрупкие ростки коралла в ядре Кестреля, но и не теряя автономии собственного сознания при этом. С выращенными на экзоматерии кораблями было совсем иначе, мне достаточно было оказаться в зоне приёма их управляющих узлов, чтобы войти в уже существующий поток нейромоста – естественного для всех нас способа общения. Кестрель был собран из металла, пластика и стекла, и если бы не часть моего собственного коралла в одном из его ядер, нейромост между нами в принципе не был бы возможен.
Кестрель перевёл большую часть своих процессов в фоновый режим, и через пару мучительных мгновений границы снова обрели чёткость. Я привалился к перегородке аппаратной, вытянув ноги перед собой. Работа с незрелым кораллом выматывала не так сильно, как, например, с идущей вразнос человеческой психикой, но всё же утомляла.
«Марк, ты не спишь», – напомнил мне Кестрель о причине своего навязчивого внимания.
«Мне не обязательно спать. Почему тебя это беспокоит?»
Тифоны не беспокоились о состоянии друг друга, потому что мы и так знали, в каком состоянии находимся. Люди не беспокоились о нашем состоянии, потому что не знали, что о нём стоило бы беспокоиться. Трит…
Ух. Лично меня перспектива оказаться объектом направленного внимания Трита пугала до потери пульса (буквально, сама мысль об этом заставляла коралл приостановить все биопроцессы в моём теле, чтобы дать мне возможность как можно убедительнее прикинуться мёртвым). Да я спать не рисковал как раз потому, что даже сейчас, даже после того как сжёг связывающий нас узел, я чувствовал Трит, я точно знал, где находится каждая его часть, и как легко было бы снова стать одной из этих частей.
«В твоём пси-поле дыры», – повторил