сбила его с ног. Но больше всего бандита поразило, что чёртова баба не издала ни звука, кроме какого-то шипения, хотя должна была верещать от боли. И даже с тесаком в животе не оставляла попыток добраться до глотки своего обидчика. Поскольку оружие застряло в теле жертвы, пират сам схватил женщину за горло. Тут ей в спину вонзились сразу два клинка – это подоспели товарищи незадачливого разбойника. Но проклятая тварь и не думала сдаваться!
– Сдохни, дзя-дзя умэ*! – прорычал головорез, изо всех сил сжимая её горло и чувствуя, как хрустит под пальцами гортань.
Он перехватил взгляд упрямицы и… зря он это сделал. Закоренелый злодей, отправивший в преисподнюю Ёми не один десяток людей, сейчас заглянул в глаза злу иного порядка. Страх затопил сознание пирата, и он ослабил хватку. Жуткая крестьянка рванулась вперёд, вцепилась зубами прямо в нос вако и откусила его одним движением челюстей. Тот заверещал от боли и ужаса. Один из его товарищей отвесил женщине здоровенного пинка в голову, сбил наконец с тела неудачника, и они вдвоём принялись полосовать её мечами. Спустя пару минут крестьянка превратилась в фарш, но испустила дух, лишь когда её голову разрубили в двух или трёх местах. Безносый пират продолжал голосить, тщетно зажимая рану ладонью, из-под которой хлестала кровь.
Преимущество внезапности было давно утрачено, поэтому вся ватага рассредоточилась по деревне, полагаясь теперь на ловкость, оружие и численное превосходство. Новые и новые вопли боли, а то и ужаса доносились с разных сторон, и Хиго занервничал ещё больше. Тут он заметил на пороге хибары мужчину в одной рубахе, из-под которой виднелись голые кривые ноги. Рыбак выглядел каким-то заторможенным, словно был пьян. Он медленно крутился по сторонам, наклонив голову к плечу, будто страдал кривошеей. Впрочем, размышлять обо всех этих несуразностях Краснорукому было некогда. Мужчина заметил его, сипло застонал, поднял левую руку и тут же получил сокрушительный удар в челюсть, сбивший его с ног. «Неплохой выйдет раб», – думал Хиго, ловко переворачивая добычу на живот и выхватывая из-за пояса обрывок верёвки, чтобы связать руки. Пленник не произнёс ни слова и почти не оказывал сопротивления, лишь дёргал головой и странно шипел.
– Лежи спокойно, а то убью! – рявкнул Хиго, отвешивая ему ещё один удар по уху. Тут он обратил внимание на потёки крови на плече рыбака. Кто-то нанёс ему странную, округлую рану, не очень глубокую, но этого хватило, чтобы ткань рубахи пропиталась насквозь. Однако от предположений, чем можно было нанести такое ранение, его отвлекли. Ещё чьи-то голые ноги появились в поле зрения вако, он поднял голову и, выругавшись, отскочил на добрых три сяку. Из хижины вышла молодая девушка, обрывки одежды едва прикрывали её наготу. Но отнюдь не женские прелести заставили Акабусо проявить такую прыть – вся левая сторона лица у девчонки была объедена до костей и она скалила зубы в чудовищной усмешке. Руки также изобиловали ранами, на правой не хватало двух или трёх пальцев. Страшилище открыло безгубый рот и, издав хриплое шипение, бросилось на Хиго. Его меч остался