площадь оказалась на удивление маленькой по сравнению с такой же по телевизору, мавзолей был закрыт, но фонтаны у Охотного ряда работали, немногие полупьяные компании завершали свои ночные прогулки. Чем-то я привлёк ребят у фонтанов, разговорились:
– Ты только посмотри, брат, на это безобразие! – кричал один, протягивая мне московский жетон для проезда в метро, а они тогда пластиковые у них стали, полупрозрачные, как бутылочное стекло.
– Нет, ты только глянь! Разве это жетон?! Вот жетон!!! – и второй рукой он демонстрировал наш, питерский, из металла.
– Так в этом и есть вся разница, браток! – ответил я ему.
Он глубоко задумался и улыбнулся.
– Ты откуда?
– Из Питера.
– Дай я тебя обниму!!!)))
Мои ребята дёрнули меня дальше, уже понимая, что я сейчас мог легко влиться в компанию у фонтана, мы двинули в сторону Арбата.
Арбат ещё только просыпался в летней прохладе раннего утра, редкие люди встречались по пути, было удивительно тихо и спокойно.
Я признался своим спутникам, что единственный человек, которого я знаю в Москве, и то, если он сейчас тут, это мой старый знакомый Паломник. Именно под таким прозвищем я знал его, я ему его сам придумал, когда друг Коля привёл его как-то в квартиру, где мы в ту панковскую юность жили более-менее постоянным разнополым составом, и… Пожалуй, нет, это приберегу для отдельной книги, если решусь про такое написать когда-нибудь. Даже Лена моя всего не знает, а уж от неё-то у меня секретов нет.)
Паломник был скитальцем по городам и прекрасным скульптором. Когда он жил у нас, то каждое утро куда-то уходил, возвращался вечером всегда с едой, бутылкой и куском глины, из которой до утра лепил на кухне фантастические фигуры. Утром, когда я просыпался, он обычно сидел в клубах зелёного дыма и любовался тем, что сделал. «Беликов, ну скажи, что это прекрасно, я только тебе верю, ты стихи пишешь». «Паломник, дружище, это даже лучше, чем вчерашняя!» Так же ему легко давалась резьба по дереву, именно с этим ремеслом, как я слышал, он перебрался из Питера на Арбат и сидел там, резал ложки из ножек от стульев, которые находил на свалках, и тем и жил.
Всё это я рассказывал ребятам, когда двери одного из баров, мимо которого мы шли, распахнулись, и оттуда, покачиваясь, вышел… Паломник!
Я аж ***ел! Слов других не было! «Паломник!!!» – радостно закричал я, бросившись к нему. «Ты кто?!» – отстранил он меня рукой. «Беликов». Пауза. «У Беликова татуировка была на ноге». Я задрал штанину. «Беликов, ты мой дорогой!» – он заключил меня в объятиях.
Когда мы немного пришли в себя и утёрли слёзы после многолетней разлуки, Паломник тут же предложил сходить за коньяком. Я отказался, сославшись на съёмки, и представил ему своих спутников. «Я всегда знал, что ты далеко пойдёшь», – сказал Паломник и стал показывать своё место на Арбате, где он режет ложки на публику и где теперь всегда будет меня ждать с коньяком.
Студия телеканала оказалась двумя этажами в какой-то