слетать к Родригез и дать ей пинка, чтобы, наконец, начала хоть что-то делать? – раздраженно предложил Лайнт.
– Тогда мы точно задержим выход еще на пару часов. Она же ничего не знает. Придется заново все объяснять. А после этого еще час слушать ее вой и истерики.
– Не хочу оставаться с ней на станции, пока вы будете снаружи, – добавила Элеонора. – Я все сделаю сама, так будет и мне и вам спокойнее. А то эта мадам еще чего-нибудь напутает, погруженная в свои черные мысли.
Перед лицевым щитком шлема маячила спинная часть скафандра русского. Все-таки кое в чем этот скафандр превосходит его EMU. По крайней мере, его не нужно надевать при помощи второго человека. Русский просто вошел в свой «Орлан-МКС», и задник с расположенным за ширмой на молнии всеми жизненно важными системами Элеонора закрыла за ним потом, как обычную дверь. И весит он меньше, не сто сорок, а всего сто десять килограмм. Что уж говорить об автоматической системе климат-контроля и имплантированной в один из слоев скафандра радиоткани, благодаря которой скафандр начинает выполнять роль рации! Связь, таким образом, должна быть просто отличной.
– Дэвид, Арти. – В наушниках шлема раздался голос Элеоноры. – Декомпрессия выходной камеры заканчивается через пять минут. За девяносто секунд до открытия шлюза дам предупреждение. – Связь стихла, но через несколько секунд вновь ожила голосом Элеоноры: – В «куполе» вижу челнок. Ориентировочно через двадцать минут он будет на прямой линии с точкой выхода. После этого уйдет на очередной виток вокруг Земли. В следующий раз наши орбиты пересекутся через сто восемьдесят четыре минуты, а это половина запаса кислорода и энергии ваших аккумуляторов.
«Сто восемьдесят четыре минуты» – пронеслось в очередной раз в голове Лайнта. Три часа. И еще примерно полчаса до контакта. После этого, если не удастся закрепиться на поверхности, придется возвращаться на МКС и готовиться к новому выходу в космос. Дожидаясь внутри зараженной станции, пока орбиты шаттла и МКС вновь не пересекутся в максимально близкой точке. А это, как минимум, трое суток. И все это время придется находиться внутри модулей, рядом с этой непонятной слизью, не имея ни малейшего представления о том, что это такое. Можно, конечно, изолировать часть станции с биофермами, но без систем синтеза белка они долго не протянут. К тому же, возможно, все это не имеет вообще никакого значения. Ведь если бы эта слизь была так опасна, как им показалось вначале, если бы она действительно была источником какой-нибудь смертельной инфекции, все они давно уже были бы мертвы. Ведь «Потоки-300» прогоняют воздух прямо через эту субстанцию. И, значит, он прав. По логике, весь воздух на станции должен быть уже заражен. А стало быть, и они тоже. Так, может, ничего страшного во всей этой ситуации нет и они зря затеяли все это? Зря стоят сейчас в шлюзовом отсеке и готовятся взять на абордаж этот проклятый челнок?
Лайнт отчетливо ощутил, как ритм его сердца начал учащаться, а руки внутри перчаток стали холодными и влажными. Такое с ним приключалось впервые за всю его жизнь. К черту все эти страхи! Он просто сходит с ума от безысходного однообразия! И его повторяющийся