многие праведники уже были возвращены в рай и наслаждаются там. Теперь получилось так, что это дело дошло и до проклятого змея. Получалось так, что я стал благовестником для Куштумрамиуса, чем я не преминул воспользоваться.
– Послушай меня, – сказал я змею. – Я здесь, под землёй, совсем не случайно. Сюда я был послан нашим Богом и имею от Него миссию. Говоря проще, я здесь по важному заданию нашего Бога. Он-то и открыл мне то, что уже пришло время снять все древние проклятия, наложенные на людей и на тебя, о Куш. Можно я так буду для удобства произношения называть тебя?
– Да, да, – ответил он, – только поведай мне поскорее насчёт снятия с меня проклятия!
– Слушай же, – продолжал я. – Рай теперь опять открыт для нас, людей. Адам, его жена и многие другие люди, воскрешённые Христом Богом, опять живут и блаженствуют в нём. Все проклятия с них сняты, и они искуплены воплотившимся и вочеловечившимся для этого Сыном Божьим, Иисусом Христом. Теперь Он, в моём лице и личном перед тобой присутствии, снимает с тебя, о Куштумрамиус, наложенное Им на тебя проклятие и возвращает тебе твой прежний статус и твоё положение.
После этих моих слов Куша всего затрясло мелкой дрожью, и он стал быстро извиваться слева направо и сверху вниз. Его потертая камнями и вся истрепанная кожа опять обрела свои блестящие чешуи, от которых исходили светящиеся искры, превращая всё его существо в какое-то фантастическое зрелище. Во время этих колебаний и вибраций его гибкого тела у него прямо из тела стали вырастать крепкие лапы и огромные полупрозрачные крылья, красиво разделяемые светящимися красноватым светом перепонками. Из ноздрей над пастью и тех, что располагались за ушами, выходил клубящийся пар. Из открытой пасти за рядами крупных зубов проглядывал огонь. «Ого, – подумал я, – так он ещё и огнедышащий. Вот бы ещё стал и Бога слышащий». Сам же Куш в это время, наслаждаясь внезапно обретённой свободой, радостно испускал какие-то нечленораздельные звуки, раскрывал и закрывал свои крылья, то ли любуясь ими, то ли убеждаясь, что они у него снова есть на самом деле. Затем он крепко встал на четыре свои покрытые крепкой новой чешуёй лапы с большими когтями и стал прохаживаться передо мной вперёд и назад, то ли привыкая опять к пользованию ими, то ли хвастаясь ими передо мной. Наконец, он распростёр свои огромные и могучие крылья и изящно взлетел с их помощью в небо и стал носиться на них в разные стороны, не исчезая, впрочем, из моего взора. Надо сказать, что летал он таки довольно долго, совершая в своем полёте разные мыслимые и немыслимые виражи, кручения и кульбиты. Летал же и парил он всё время вокруг меня, выражая своим полётом высшую благодарность мне за доставленное ему мной преображение. Он то высоко взвивал вверх, поднимаясь чуть ли не до края подземного неба, откуда он смотрелся маленьким летучим мышонком, то стремительно опускался вниз, обдавая меня сильным потоком воздуха и едва не касаясь моей головы. Всем своим видом он выражал неизреченную свою радость. Но